Онлайн книга «Для Победы. Кукушата, или Жалобная песнь для успокоения сердца»
– Хряк – директор? – с пониманием спросил я. – Директор. – А у нас Чушка! – Ну, ясно, одной породы! – кивнул Бонифаций. – А эта трофейная выставка давно уже… Некоторые из наших сами рванули, и другие собирались, так Хряк говорит… Свезите, говорит, с малаховскими, с вашими то есть, шакалами… А то они у меня туда сами сбегут… И повезли… Да вот она! Вот! – воскликнул он, указывая в окно. Тут и весь автобус возбужденно загудел, увидели впереди, справа, за широкой рекой в граните берег с площадкой, забитой всяческой военной техникой: пушками, минометами, автомашинами, танками и самоходками с крестами! Автобус забрался на огромный мост, с него площадка стала еще видней, мы резво скатились под уклон, свернули направо и въехали в огромные железные ворота, над которыми крупно золотыми буквами было начертано: «ЦПКОиО им. ГОРЬКОГО». Лишь откинулась дверь, ребятня сыпанула из автобуса и с криками «ура» бросилась ко всей этой стоящей вразброс технике. Проталкиваясь к выходу, я услышал, как баба-шофер поучала воспитательницу. Она говорила: – А ты не бежи за ими! Не бежи и не переживай! Ты вожжу им отпусти, все равно не удержишь! А как есть захочут, сами, как миленькие, придут, прибегут даже! Ты вот лучше посиди тут, а я тебе расскажу, как до войны в энтом парке я ухажерам своим свидания назначала… Ох, и резва была! Хоть и мала, но резва! Вовсю шалила! Как она там шалила, я уж не дослушал, потому что, вырвавшись на волю, понесся что есть духу вслед за остальными, боясь не успеть и пропустить главное. Хвостик и Сандра бежали за мной. С ходу пропустил я две пушечки, танк «Пантеру», так стояло на дощечке, и самоходку «Фердинанд». Тут уж, облапив и осадив кучей, шуровали детдомовские. Я выбрал себе «Тигр» – так было написано на деревянной бирке, повешенной прямо на орудийное дуло. Осмотрел и крест на башне, и пушку, и рваный стальной бок, видать, крепко жахнул из бронебойки, и полез наверх, торопясь его поскорей занять. Он мне сразу пришелся по душе. Это ничего, что в нем совсем недавно сидели проклятые фашисты и даже то, что сделали «Тигра» в проклятой Германии! Сделали против нас, против меня лично! Ну, конечно, и против Сандры, и против Хвостика! А мы победили, и значит, мы сильней, и танк теперь наш! Он мой… И я, хлопая по броне, быстро произнес: «Чур-чура, он мой! Мой! Мой!» – Серый, подожди! – кричал снизу Хвостик, я его сразу за шумом не расслышал. – Я с тобой, Серый! Он никак не мог забраться на гусеницу, срывался, падал и снова карабкался вверх, ко мне. Я подал ему руку и помахал Сандре. Она стояла на расстоянии и, приставив ладонь к глазам, снизу вверх смотрела на меня. Но смотрела без зависти, даже без интереса. Сандру занятый мной танк никак не волновал. Ее лишь волновало, чтобы мы не сверзлись обратно, наземь. Я заглянул через люк в темное нутро машины, потом спустил туда ноги и сполз, ударившись больно коленкой о какую-то железку. Но переживать было некогда, я потер ногу и огляделся: было сумрачно и остро пахло дымом, даже в глазах защипало. Я примостился на ободранном, обгорелом до скелета сиденье, стараясь представить, как тут были до меня фашисты. Как они тут сидели, как лопотали по-своему, по-фашистски, а может быть, они орали «Хайль Гитлер!», наводя свою пушку и стреляя. Сверху, в люке, появилась в это время на белом небе голова Хвостика. Ничего не видя со света, он в темноту канючил: «Серый! Я к тебе!» И вдруг, не удержавшись, свалился прямо мне на голову. Не будь меня, тут бы, глупыш, и свернул себе шею! За ним и Сандра появилась. Она ни о чем не просила, а молча, упорно лезла вовнутрь, я помог ей спуститься, подставив плечо. И посадил на место наводчика к пушке. – Будешь наводчиком и стрелком, – сказал я, как командир все равно какой. А Хвостика я просунул в самый нос к смотровой щели, чтобы наблюдал, что делается на воле, и был на шухере. Не верилось, что нас тут не прихлопнут, в этой железной коробке, и не отведут куда следует. Это ведь кому из Кукушат рассказать, не поверят: сами лазали по фашистскому «Тигру», сидели у пушки, а были бы снаряды, так и выстрелить бы могли, а может, даже поехать! Я схватился руками за два рычага, дернул их на себя, как это делает артист Крючков в одном ужасно интересном кино. – Куда двинем, братва? Я пошутил, но Хвостик, сидящий впереди, ответил так, словно мы и вправду могли двинуться. – Туда! – и указал за реку. – Куда туда? На мост? – На мост, Серый! И за мост! Там наш Кремль! – В Кремль, что ли? – В Кремль, Серый! Правь в Кремль! Только скорей! Скорей! Он нетерпеливо махнул рукой, и Сандра кивнула. Она была согласна, чтобы мы шли на Кремль! Нет, Хвостик и Сандра вовсе не играли, они были уверены, что мы сейчас ринемся по мостовой на нашем грохочущем чудище. И тогда я скомандовал: – Заводи мотор! – Есть мотор! – крикнул Хвостик. – Отпускай фрикцион! – Отпускаю, Серый! Я не знал, что такое фрикцион, но так говорили где-то в кино, когда показывали, как Крючков бьет японцев, а потом поет песню про трех танкистов: «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой!» – Вперед, за Родину! За Сталина! – крикнул я и дернул рычаги. Наша громада дрогнула, качнулась и урча так, что уши закладывало от грохота и рева, словно сошедший с рельсов поезд, поползла по набережной. – Ура! – крикнул восторженно Хвостик, и Сандра промычала ему в тон. Впрочем, я почти не слышал их из-за шума и лязга. Приминая асфальт и чуть не зацепив стойку железных ворот на выходе, мы свернули на мост, который гулко отозвался под нашими гусеницами. – Вижу Наполеончика! – крикнул вдруг Хвостик. – Пали в него, в гада! – приказал я Сандре. Она извлекла из ящика беленький, сверкающий, как игрушка, снаряд и забила в ствол. И тут же выстрелила, закусив губу. Выстрела мы не услышали, только дрогнул стальной корпус «Тигра». – Вижу директора Чушку! – Пали в него, в гада! И Сандра опять выстрелила. Никаких сомнений не отразилось на ее лице. – Вижу Помидора и Ужа! – Пали… – Вижу Козла возле вокзала! Тут мне и командовать не пришлось: Сандра выпустила сразу три штуки, снаряд за снарядом! Ее лицо побелело в этот миг. – Вижу Тусю! – вдруг сказал Хвостик. Я не стал командовать на этот раз, а посмотрел на Сандру. Она спокойно заряжала пушку, целясь в кого-то, кто был впереди. – Не жалко? – крикнул я. Она метнула в меня взгляд, странный взгляд человека, помешанного на ненависти. Лицо ее, будто у святой на иконе, светилось в темноте. И я понял, что она убьет их всех, кто окажется на нашем пути. |