Книга Сама себе враг, страница 57 – Анна Михалева

— Вторым бы в моем списке, будь я убийцей, стояло бы твое имя…

— Ничего себе влюбленный голубок! — возмутилась она, тут же наградив его легким подзатыльником.

— Нет, правда. Наш Гамлет либо идиот, либо действительно маньяк, потерявший чувство реальности. Ежедневно перед его глазами мелькает отчаянная журналистка, которая, понятно, всей душой участвует в расследовании. Она демонстративно таскается в театр, выведывает все секреты, слишком тесно сотрудничает со следователем. Но даже и это не все! Она ведь совсем недавно поймала совершенно неуловимого убийцу. И об этом тоже все знают! Кроме того, ты кричишь на всех углах, что докопаешься до сути и тому подобное! Не-ет! — хохотнул Вадим. — Наш убийца — полный кретин!

— Ты не в курсе, чего это у меня коленки подкосились? — слабым голосом поинтересовалась Алена, понимая, что он прав, как никогда.

— А отсюда, моя дорогая, следует вывод! — «Какой бездушный тип! Никак не прореагировал на мои коленки!» — Либо наш Гамлет чертовски уверен в себе и имеет наглость тебя не бояться, либо он не хочет тебя убивать из соображений, известных только ему одному.

— И голова что-то закружилась… — Алена прижала руку ко лбу — в последней надежде, что ее нервозное состояние будет все-таки замечено.

— Ты не знаешь, почему я опять начинаю подозревать Ганина? — Вадим обернулся и все-таки удостоил ее взглядом. В этот раз Алена могла записать балл в свою пользу. Он осекся. В глазах мелькнуло сострадание, моментально сменившееся тревогой. — Ты очень бледная. Тебе плохо?

— Ну что ты! — слабо улыбнулась она. — Я чувствую себя превосходно. Подумаешь, ерунда какая — меня опять собираются убить.

— Я же только предполагал… Нет, извини, конечно, — он потупил взгляд. — Я идиот.

— Да нет… Ты все правильно предполагал, — несмотря на собственные страдания, ей стало его жалко. — А что, если мне действительно начать раздавать намеки: мол, я догадываюсь, кто убийца, и тому подобное? А ты опять установишь за мной слежку, подключишь этих — людей в черном…

Впрочем, идея ей и самой не слишком-то нравилась. Чего же было ожидать от влюбленного следователя! Он, как и положено (и к великому ее моральному удовлетворению), схватил ее за плечи и, с силой встряхнув, заорал прямо в лицо:

— Забудь об этом! Надо же, что может прийти в голову! Хватит! Не нужны нам эти дурацкие эксперименты! Я слишком люблю тебя и не позволю тебе так рисковать!

— Опять следственный эксперимент проводите? — усмехнулся проходящий мимо Ганин.

— Ага, — еле слышно подтвердила Алена, для которой запутанное дело об убийствах в этот миг отступило на задний план.

— Ты меня поняла? — Вадим снова встряхнул ее.

— Ага, — точно так же ответила она ему и улыбнулась. На этот раз счастливо.

* * *

Тетка Тая повертела в руках костюм Офелии, который актриса должна была надеть в первом акте, и горестно вздохнула:

— Третий раз перешивать. Но на Риту эти штаны не ушить, они все равно будут болтаться на ней, как на вешалке. Когда же эта текучка прекратится?

— Текучка… — задумчиво повторила за ней Алена.

— Ну да! Нужно спросить главного, последняя ли кандидатура на Офелию, а то, если я все-таки ушью костюм, следующего раза он не выдержит. Это же замша. Тут каждая дырочка видна.

— Офелия… — с тем же задором повторила Алена.

— Да что с тобой?! — удивилась родственница. — Почему такой туманный взгляд?

— А ведь главный так и не признался Вадиму, что на него надавил Аристарх Нелюбов. Ну, чтобы он заменил Ганина на Журавлева, а Клязьмину на Лисицыну.

— Признается он! — фыркнула тетка. — Не на того напали. Что вы хотите, чтобы главный режиссер театра рассказал всем, что подчинился чужой воле?! Да для него это самое что ни на есть унизительное поражение, — она сдвинула брови. — И чего ты копаешься не в своем деле? Таскаешься за следователем, как попенок за попом. Написала бы благородную статью, посвященную памяти Александра Журавлева, восторженно отозвалась бы о репетициях спектакля и занялась бы другими делами.

— Я учу тебя шить? — тут же возмутилась Алена.

— Не думай, что сыскной пыл повысит твой рейтинг в глазах Терещенко. Мужчины любят женщин, а не детективов.

— С чего это ты взяла, что я с головой погрузилась в расследование, только чтобы покорить суровое сердце милиционера? — излишне нервозно усмехнулась Алена.

— А еще для чего? Тут и думать нечего, это же видно.

— Да? — на сей раз вполне искренне поразилась Алена. — Но я просто пытаюсь защитить Илью Ганина.

— У него достаточно средств, чтобы оплатить хорошего адвоката. И не мечтай, что можешь стать Илье более полезна.

— Слушай! — Алена даже подалась вперед. — Ты заговорила о деньгах. Вам ведь зарплату переводили на карточки, да?

— Не могу понять, почему это вызывает у тебя такой эмоциональный подъем, — опешила родственница. — Тем более что эти карточки отменили, когда нашу многострадальную Родину поразил кризис.

— Но ведь в бухгалтерии должны храниться договора с банком каждого сотрудника театра? — не унималась Алена, чувствуя, как загорелись кончики ее пальцев — хороший знак, предвестник удачи.

— Ну если они где и хранятся, то, разумеется, в бухгалтерии, — пожала плечами тетка Тая. — А ты так и не объяснила, почему тебя вдруг заинтересовали наши благополучно вымершие пластиковые кормильцы?

— Вот скажи, какая строка договора показалась тебе абсолютно абсурдной? Ну, ты еще мне рассказывала, помнишь?

— Абсурдной? Да мне весь этот договор казался лишенным всякого смысла. Какой мне прок от карточки, если я все равно снимаю с нее деньги один раз в месяц, а оставшиеся дни боюсь ее потерять? И еще этот код дурацкий, я все время его забывала…

— Ну? — нетерпеливо подтолкнула ее мыслительный процесс племянница. — Что было бы, если бы ты действительно забыла код или потеряла карточку?

— Ревела бы, наверное. Ведь ее восстановление стоит ровно столько, сколько я получаю за месяц.

— Ну, ты проревелась бы. А дальше? — Алена поерзала на стуле, ловя себя на мысли, что хорошо бы треснуть тетке чем-нибудь по голове, чтобы она наконец догадалась, в каком направлении нужно вспоминать.

— А потом? — та вдруг усмехнулась. — Ах, да! Я должна была бы позвонить в банк и, изображая резидента во вражеской стране, назвать код, по которому работник банка догадался бы, что я — это я и мои права на утерянную карту вполне законны.

— И какой у тебя код?

— Не поверишь — девичья фамилия матери. Я полдня вспоминала. Да что там вспоминала, я ведь ее и не знала толком. Когда я родилась, мама уже носила фамилию отца.

— Вот! — торжественно изрекла Алена и поднялась. — А бухгалтерия ваша еще работает?