Онлайн книга «Блатные псы»
|
Никиткин позвонил своим людям, они освободили Гришу. Одинцов ждал звонка от него, но на связь вышел полковник Саньков, велел прекратить самодеятельность и доставить Никиткина в управление. А сегодня эта самодеятельность выходит Максиму боком. Саньков хоть и гад, но с должности начальника УВД его не снимал. – Ну и как все это понимать? – спросил он, сурово глядя на подчиненного из-под нахмуренных бровей. Одинцов открыл папку, достал и передал начальнику копии заявлений Кустарева и Ерофеевой. – Факт похищения налицо. Статья сто двадцать шестая, в случае с Никиткиным – до двенадцати лет лишения свободы. Принято решение о возбуждении уголовного дела, на основании этого гражданин Никиткин задержан и помещен под стражу. – Похищение… Сто двадцать шестая статья… – брюзжащим голосом передразнил его Саньков. – А ничего, что в этой статье примечание есть? Лицо, добровольно сдавшее похищенных, освобождается от уголовной ответственности… – Если в его действиях не было иного состава преступления. – И какой там состав? – А незаконное лишение свободы? – Кто лишил Кустарева свободы? Были там какие-то люди, он их видел. А Никиткина не видел… И его девушка не видела… – А нападение на сотрудника полиции? – Кто напал? Никиткин напал? – Пока я не могу вам этого сказать. Ведется следствие, выясняются обстоятельства… – А как насчет другого похищения? Кто, как не ты, похитил Никиткина? – Вообще-то я его задерживал… – И в лес доставил. – Водитель немного заблудился. – Ты допрашивал Никиткина, угрожал ему расправой… Думаешь, это тебе сойдет с рук? – Есть варианты? – нахмуренно глянул на Санькова Одинцов. Увы, но его действия запросто можно назвать незаконными, подвести их под превышение служебных полномочий, злоупотребление власти… Он нанес удар Никиткину палкой о двух концах. – Есть. Проблемы с прокуратурой. Тебя устраивает такой вариант? – Не очень. – Мне уже звонили насчет Никиткина, спрашивали… Ты меня понимаешь? Одинцов кивнул. Саньков – шкура продажная, но за жабры его так просто не возьмешь. А самому по ту сторону закона оказаться можно. Очень даже запросто можно… – Понимаю. – Надо освобождать Никиткина. – Чтобы он дальше по городу ездил, девчонок совращал? – Будут заявления, будем принимать меры… – Я перед ним извиняться не буду, – набычился Максим. – Так никто и не требует! – не смог сдержать вздох облегчения Саньков. Извиняться перед Никиткиным Одинцов не собирался, но возникло желание сказать ему на прощание пару ласковых слов. Вчера он всего лишь разыграл Фраера, а завтра шутить не станет. Пусть эта гнида еще раз перейдет ему дорогу… Он отправился в изолятор и увидел дежурного прапорщика, который выходил из камеры Никиткина. Все бы ничего, но, увидев Максима, прапорщик сошел с лица, даже губы от страха побелели. – Радьков, ты чего такой напуганный? – всматриваясь в него, спросил Одинцов. – Я напуганный?! – проблеял прапорщик. Никогда еще Максим не видел этого краснощекого борова таким растерянным, как сейчас. Такое ощущение, будто он заключенного в камере убил. Но Никиткин был жив. Он лежал на койке и с наигранным презрением смотрел на Одинцова. Бутылка пива у него в руке, и он открывал ее на глазах у Максима. – Откуда пиво? – Так это… Виноват! Одинцов смотрел на Никиткина и не видел прапорщика, который находился у него за спиной. Но, судя по голосу, Радьков находился на грани обморока. Зато Никиткин вел себя вызывающе. С насмешкой глядя на Максима, он поднес к губам открытую бутылку, сделал несколько глотков. Одинцов догадывался, что происходит. Не стал бы Радьков так переживать из-за незаконной бутылки пива. Здесь что-то другое. И он мог бы узнать, что именно, прямо на месте. Мог остановить Никиткина, изъять у него бутылку, отдать содержимое на экспертизу… Он помнил, как погибли Штрих и Ворсобин. Их отравили… – Ну, если виноват, накажем… – закрывая дверь в камеру, затаенно усмехнулся Максим. Не стал он разговаривать с Никиткиным. Много чести. И останавливать его не стал, и бутылку не отобрал. Пусть пьет, вдруг это смертельно… Радьков закрыл дверь на ключ и пошел за Максимом. Тот вдруг резко вонзил в него пристальный взгляд: – Ты что-то хотел сказать? Радьков чуть не умер от страха. Беднягу всего передернуло, лицо перекосилось. – Я?!. Нет!.. – А может, все-таки? – Да нет, нормально все… Поворачиваясь к прапорщику спиной, Максим практически не сомневался в своей версии… Никиткин умер на свободе. Через три дня после освобождения. Причину его смерти мог установить только майор Одинцов, но он не стал этого делать. А на следующий день после этого старший лейтенант Кустарев подал рапорт. Не хотел Одинцов его отпускать, да и сам Гриша не очень хотел уходить, его легко можно было уговорить. Но все-таки Максим дал ход рапорту. Как ни крути, а у парня своя дорога, рано или поздно он на нее встанет. Для него будет лучше, если это случится раньше. Как мент, он состоялся и в деловой среде так же быстро и уверенно станет своим… |