Онлайн книга «Метро 2035»
|
– Надо их поддержать. Это наш долг! – говорила возбужденная дама в цыганской юбке, накинутой небрежно на широкую корму. – Пойду рисовать плакат солидарности. Не хотите присоединиться, Захар? – Я знал, знал, что это будет. Но что так скоро! Кончилось терпение у русского человека! – тряс указательным пальцем долгобородый старичина. – Вот вам и равенство. Вот вам и братство. – Видите? А ведь не случайно именно на Охотном ряду в первую очередь! Все потому что мы тут рядом. Полис. Мягкая сила в действии, так сказать! Просто вот наше присутствие, наше культурное влияние! Сам наш пример! Демократические ценности на штыке не занесешь! А наш… Дух свободы, прошу прощения за пафос… – Думаю, мы должны протянуть им руку. Открыть границу для беженцев. Устроить раздачу еды! – выступала женщина с начесом и драматическим вырезом. – У них там голодомор, я слышала. Жуть какая! Принесу-ка из дому печенье на всякий случай, как чувствовала ведь, когда вчера пекла. – Не будет тут беженцев, – сказал им всем Артем. – И восстания там не будет. Ничего не будет. Подымит и пройдет. – Откуда такая уверенность? – обиженно спросили у него. Артем пожал плечами: как объяснить? Но о нем уже забыли; все развернулись от дымного квадрата – к мостику, поднимающемуся под самый потолок над одним из путей. Оттуда, с этого мостика, беззвучной лавиной скатывались затянутые в черное люди. На лицах – маски, на груди – кевлар, и вороненые каски с забралами поднятыми на головах; а в руках – семьдесят четвертые АК с глушителями. – Орден! – загудело над головами, в головах. – Орден, – повторил Артем шепотом. Сердце заколотилось. Засвербели сигаретные ожоги, сделанные вместо каждой из букв: «Если не мы, то кто?» Как всегда. Больше некому. Колонной подтекли к туннельному входу, построились. Артем пробился к ним поближе и провожатых своих подтянул. Пересчитал: пятьдесят человек. Много как. Значит, успел Мельник за это время потерянное восполнить… Артем всмотрелся в масочные прорези, в обрамленные черным глаза-переносицы. Есть здесь его товарищи? Летягину фамилию слышал. А Сэм? Степа? Тимур? Князь? Но его никто не замечал, все глядели, застыв, в туннельную точку. Не мог же Мельник всех заменить? Таких и заменить некем. Самого Мельника с ними не было. Это, наверное, отряд со Смоленской, с базы орденской, подошел. Теперь ждали командира. Он отдельно располагался, на Арбатской. Те десять минут, которые Мельник сам себе назначил, вышли. Потом и пятнадцать. И двадцать. По колонне поползла волна: люди переминались с ноги на ногу, распрямляли спины. Все же это люди были, а не истуканы. Наконец показался. Один человек снес инвалидную коляску по ступеням. Другие двое – амбалы – тащили, взяв на руки, его самого. Мельника. Усадили, поправили, покатили. На широченные его плечи был накинут пятнистый бушлат – почти естественно, почти как если бы он просто замерз. Но рука на костлявых коленях лежала только одна, левая. Правой по плечо не было, для нее и бушлат. Два года уже прошло; а он все прикрывал культю, прятал. Не хотел привыкать. Как будто рука заново отрасти может, надо просто потерпеть. Весь строй едино развернулся на каблуках, лицом к своему командиру. Общая судорога вытянула всех во фрунт. И Артем понял, что сам тоже тянется – но понял, только когда спину с непривычки свело. – Вольно, – скрипнул им Мельник. Да он весь усох, пожелтел. Мясо румяное сошло. Волосы, бывшие черными с белой прострочкой, теперь выстирались, полиняли: стали сплошь серыми. Но – сейчас, когда ближе подвезли его, стало ясно – жесткости он не потерял от этого, морщины и складки его только еще четче обрисовывали; и глаза у него не поблекли. Наоборот – разгорелись. Артем двинул через толпу к нему. – Пропустите! Мне к полковнику… Его тут же отсекли, отгородили черными руками. Один из двоих амбалов, не пускавших, удивился: – Артем? Ты? – Летяга! Обниматься смутились, но перемигнулись потихоньку. Летяга постучал пальцем себя по нашивке на плече: «A(II)Rh-»: вторая группа крови с отрицательным резусом. Как у Артема. Мельник через плечо полуобернулся, тоже признал. – Сюда его. – Товарищ полковник, – на людях обратился к тестю Артем; рука сама собой к виску взлетела. – К пустой голове, – сказал ему Мельник. – Так точно, – улыбнулся Артем; а Мельник ему улыбаться не стал. – Докладывай. Что там? Теракт? Диверсия? – Не там главное. На Театральной. – Я тебя про Охотный ряд… – На Театральной, Святослав Константинович. Фашисты атаковали. Забирают Театральную себе. А взрыв… Там не один. Там три. Отрезают ими Красную Линию, чтобы подкрепление не пришло. – Ты это откуда все? Откуда про фашистов? – Был… Был на Театральной. Бежал. – Анзор! – Мельник махнул рукой адъютанту; бушлат от этого поехал накось и упал на гранит. В толпе завздыхали, запоказывали на культю, заобсуждали ее с увлечением. – Убери этих… – Мельник раздосадованно кивнул на народ. Строй мигом распался, стал цепью, и цепь пошла растущим кругом теснить недовольных зевак дальше от Мельника и от туннеля. – Чертова военщина! – обижались в толпе. – Ты уверен, что они хотят станцию взять? – без доверия спросил Мельник. – Это ведь против договора. – Говорят, если они не возьмут, красным достанется. – Ты что там делал? – Мельник смотрел на него снизу вверх, а казалось – сверху вниз. – Я… Можно потом сказать? Лично – вам? – Лично мне… – он потрогал свое острое колено; ноги у него были худые, бессильные, никчемные. – Лично мне, да? Анзор! – сказал он недобро, негромко. – А ведь мы и сами могли бы догадаться, а? Про фашистов. Могли бы мы? Из оцепления теперь наконец некоторые оборачивались на Артема, узнавая. Артему потеплело. Может, улыбались под масками. Два года не объявлялся все-таки. Но мог бы и сто два – с кем воевал, того все-таки не забудешь. Зря сомневался. – Могли бы, товарищ полковник. – Погоди. А если они Охотный ряд отрежут… Площадь Революции тогда тоже без поддержки будет. Там же единственный переход через Театральную с Красной Линии, так? – Так точно, – подтвердил рыжий Анзор. – Если это все правда, – Мельник крутанул левое колесо, сделал в раздумье полукруг. – Я бы на их месте уже и Площадь сразу оттяпал. Так одна станция в плюс, а так – две. Точно, понял Артем. Грех не взять. Все равно крови литься. Дитмар, конечно, попробует. |