Онлайн книга «Мертвые сраму не имут»
|
– Какие ворота? – А ось ци, сзаду мэнэ. Только сейчас Жихарев заметил решетку, которая преграждала им путь наверх. – Что ты с ними сотворил? – гневно выкрикнул Жихарев и бросился к решетке, схватился за створки, стал трясти, пытаясь их развести в стороны. Но толстые прутья стояли мертво, недвижимо. – То не я. То оны. – Кто? Тут никого нет! – Есть. Мэнэ чуть не застрелыв. Начиная что-то понимать, Жихарев вновь с яростью стал трясти решетку. – Подмогни, Шило! И ты, Дробязко! И они, все трое, дружно навалились на решетку, пытались с разбегу свалить ее, затем трясли, пинали ногами. Но все было тщетно: решетка не поддавалась. – Не мучайтесь, бандиты! – крикнул вниз Кольцов. – Это все же банк! Все против вас рассчитано! В ответ на голос Кольцова Жихарев выхватил револьвер, просунул его сквозь прутья решетки и в бешеной злобе и бессилии стал палить вдоль ведущей вверх лестницы. Вверху, на первом этаже, разлеталась штукатурка, падала к ногам Кольцова и Красильникова. Когда Жихарев прекратил стрельбу и еще не рассеялся дым, он услышал все тот же голос: – Жихарев! Прибереги хоть один патрон: пригодится! Жихарев в бессилии опустил отстрелявшийся револьвер и поднял голову. Вглядываясь в дымную синеву, сказал наверх: – Вроде голос знакомый? Это вы, комиссар Кольцов? – Узнал? – Я вас раньше узнал. Еще там, на базаре. Больше недели назад. – Я тоже там тебя узнал, Жихарев. – Выходит, вы все свое время на меня тратили? А я-то думал, что вы сбежали. – Не угадал. – Выходит, что так. – И прогадал. – Значит, постреляете? – Я в людей не стреляю. Один раз в жизни было такое, всю жизнь жалею. – Но мы ж тоже люди. – Вы – не люди. Вы бандиты, грабители. Но все равно я не стану руки пачкать. Посидите тут, поголодаете. Может, друг дружку съедите. А нет, постреляетесь. – Шутки шуткуете, – Жихарев изобразил нечто подобное улыбке. – Нет. – И все же, может, как-то столкуемся? У меня есть что предложить. – Говори. – Вы нас выпускаете, а я за это не выдаю вас ни Врангелю, ни туркам. Заметьте, вы уже больше недели здесь, я вас узнал, но не выдал. А мог бы. Еще и крест какой-нибудь на грудь бы повесили. Понимаю, вы сюда не на прогулку прибыли. Вот и делайте свое дело, я вам препятствовать не буду. А потом спокойно уезжайте. На том и расстанемся. – Нет, Жихарев, не договоримся. Понимаешь, есть такое слово – «совесть», оно тебе незнакомо. Так вот, моя совесть не позволит оставить ни тебя, ни твоих напарников-бандитов живыми. Не имею права. Слишком много горя, страданий, смертей вы посеяли вокруг себя. Эти слова Кольцов сказал жестко. Жихарев понял: ни договариваться, ни просить пощады – ничто уже им не поможет. Но есть еще случай, стечение обстоятельств, везение: остается надеяться только на них. Бывает, человека вешают, а веревка обрывается. И ему по закону оставляют жизнь. Жихарев поверил, что нечто подобное произойдет с ними. И гневно закричал: – Слушай, комиссар! Мы живучие! Мы выживем! И когда мы выйдем отсюда, сдадим вас самому Врангелю. Уверен, он с благодарностью примет такой подарок. – При чем тут Врангель? И при чем тут мы? – ответил Кольцов. – Поговорим о вас. Вы нарушили турецкие законы. Они жестокие, но справедливые. За воровство отрубают руку, грабителей вешают. И еще Кольцов подумал, что, прежде чем уйти, он должен лишить бандитов даже самой малой надежды на спасение. И сказал стоящим рядом с ним Красильникову и Болотову: – Подождите, я еще кое-что сделаю. Он прошел в кабинет управляющего, который пока не успел обжить Болотов, но видел там бумагу и чернила. Присел за большой стол, макнул перо в чернила и вывел: «Полиции Константинополя! Уважаемые господа…» Писал он торопливо, без остановок. Вероятно, еще раньше, когда у него только возникла мысль о «мышеловке», он продумывал и этот текст, который окончательно вызрел только сейчас. Закончив писать, он вернулся к Красильникову и Болотову. – Ну, что там? – он указал вниз, на подвал. – Матерились. Угрожали. А теперь смолкли, должно быть, думают. – Это хорошо. Я им еще кое-что подкину для размышлений, – Кольцов обернулся и крикнул вниз, в подвал: – Господа бандиты! Слышите меня? – Говори, комиссар, – отозвался снизу Жихарев. – Послушайте письмо, – сказал Кольцов. – Оно адресовано не вам, но вы обязаны знать его содержание! Мы оставим его здесь, на видном месте, чтобы те, кто придет вас вызволять, знали, с кем имеют дело. После чего Кольцов склонился к листку, стал читать: – «Полиции Константинополя! Уважаемые господа!..» – и, выдержав длительную паузу, прислушался, как реагируют бандиты. Они молчали. Кольцов подошел к лестничному парапету, глянул в подвал. Они, все трое, обреченно стояли возле решетки, держась руками за ее толстые стальные прутья. Наконец отозвался Жихарев: – Читай дальше, комиссар, свой роман. Это не ты ли написал про Монтекристу? – Тоже пытаешься шутить? На что-то еще надеешься? – спросил Кольцов. – Тогда слушай продолжение. Оно еще больше вас позабавит! – и он продолжил: – «…Оставляем вам в ограбленном русском банке трех грабителей, пойманных на месте преступления. Это их вторая попытка ограбить этот банк, такая же неудачная, как и первая. Все трое являются профессиональными грабителями, к политике никакого отношения не имеют. Жихарев хорошо известен. Во время войны он грабил и белых, и красных, разорял покинутые богатые дома, убивал мирных жителей. Был приговорен советским судом к смерти, но с помощью такого же бандита, как и он сам, сумел бежать из тюрьмы крымского города Феодосия. Рассчитываем на ваш справедливый суд. Могли привести приговор в исполнение сами, но, являясь гражданами другого государства, по всем международным правилам не считаем это возможным». Закончив читать, Кольцов спросил у бандитов: – Надеюсь, всем все понятно. Бандиты молчали. Может, лихорадочно размышляли, как освободиться? Впрочем, уже убедились, что тяжелую решетку им ни вырвать, ни сломать. – Мы уходим. С вами прощаемся навсегда. Для утешения скажу: дня через три-четыре вас освободит из этого подвала турецкая полиция, будут судить и воздадут каждому по заслугам. Болотов, Красильников и Кольцов направились к выходу. Болотов шел последним, он и погасил в доме свет. Бандиты кричали им что-то вслед. |