
Онлайн книга «Бездна. Первые после Бога»
Факел зашипел и погас, а тело убитого, отягощенное железом – кольчуга все-таки, шлем, сабля и нож, вместе взятые, весили немало, – пошло ко дну, пустив воздушный пузырь. Татары опасливо потолкались по берегу, но в воду за убитым никто не полез. Конечно, степняки плавать не умеют, к тому же на них доспехи – побоялись, что сами пойдут на дно. Видя, что попытки зажечь монастырь безрезультатны, татары сели на лошадей и поскакали прочь. – Вот паскудники, к Зачатьевскому монастырю направились, – заметил Данила. – Отобьются, – махнул рукой Михаил. – Мы же отбились. – Монастырь-то женский! Известить бы их как-то надо! – Точно! Я к настоятелю побег! Вскоре с колокольни раздался частый, тревожный звон. Его должны были услышать в соседнем монастыре и успеть хотя бы закрыть ворота. Селяне в окрестных деревнях тоже могли иметь время схватить детей и увести их в леса. По лесам татары не шастают, в лесу разгона для конницы нет, да и лошадь может ногу сломать, попав в барсучью нору. А через несколько минут издалека донесся ответный колокольный звон. Зачатьевский монастырь подавал знак, что сигнал услышан, понят. – Воздадим хвалу Господу, что он отвел беду от монастыря, уберег братию. Монахи и послушники направились в храм Рождества Пресвятой Богородицы, преклонили колени. Седобородый старец оказался настоятелем. Он остановил Михаила у входа в храм. – Ты православный ли, муж храбрый? Михаил молча вытащил из-за ворота крестик на цепочке. Настоятель впился в него взглядом. – Проходи. Михаил встал за монахами. Кто он здесь? Чужак! Когда крестились все, крестился и он, отбивая поклоны. После молитвы показалось, что на душе просветлело как-то. Монахи обмыли погибших, одели в чистые одежды и стали рыть в углу монастыря братскую могилу. Здесь уже было небольшое кладбище. Кто-то из проживавших здесь ранее монахов почил своей смертью, другие погибли при защите монастыря. На обряд отпевания Михаила не допустили. Вроде слышал он от кого-то, что монашествующих отпевают по особому чину. После похорон монахов, послушников и членов команды монахи поднялись на стены и доложили, что врага не видно. Только тогда настоятель разрешил отворить одну створку ворот. Рядом с ней встали двое вооруженных монахов. Еще трое, в том числе и Михаил, вышли из монастыря. Надо было по христианскому обычаю предать земле Илью и четверых из судовой команды. Убитых брали по двое, а один осматривал окрестности, был в дозоре – ведь татары могли внезапно вернуться. После того как все тела оказались за монастырскими стенами, послушник Данила и Михаил обошли убитых татар, коих числом насчитали двенадцать. Они сняли и отнесли в монастырь оружие погибших, потому как оно могло пригодиться в дальнейшем самим монахам, да и стоило железо дорого, можно было выгодно обменять его на что-то нужное. Дотемна они едва успели отпеть и похоронить членов судовой команды. Монахи, а глядя на них, и Михаил, обмылись из бочек с водой и сели за поминальную трапезу. После боя и последующего рытья могил все устали, и настоятель это понимал. Он выставил двоих караульных на стенах, а остальным разрешил отдыхать, предупредив, однако, чтобы к заутрене все были. – Данил, возьми к себе в келью Михаила, я вижу – меж вами приязнь. Данила склонил голову. Спать они улеглись на жестких ложах, но Михаил уже привык – спал же он на досках палубы целый месяц. Уснули мгновенно. Утром его растолкал Данила. – Темно же еще, – вздохнул Михаил. – Вставай. Пока умоешься, а там и на заутреннюю службу пора. Пришлось вставать, ведь недаром говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. После молитвы скромный завтрак – хлеб и квас. Настоятель подозвал к себе Михаила: – Один ты ноне остался. Что делать думаешь? – В Москву бы мне, – осторожно сказал Михаил. – Один ты судно до Москвы не доведешь. Оставайся в монастыре. У нас татары четверых живота лишили, еще трое с ранами лежат. В монастыре храбрые мужи нужны, а мне монахи сказывали, что ты от боя не увиливал, за чужими спинами не прятался. – Не готов я пока, игумен. – Ты думаешь, князь Олег Иоаннович монастырь здесь поставил только для веры, для спасения душ? Монастырь сей с полуночной стороны Переславль от ворога прикрывает. – Не сомневаюсь. – Ты бы подумал, я ведь тебя не тороплю. Походи по монастырю, спроси у своего святого совета – он тебе правильное решение подскажет. – Хорошо. Михаил и в самом деле обошел монастырь. Был он по численности не маленьким, до схватки с татарами сорок душ имел, а ведь большая часть монастырей по десять-двадцать монахов имели. Были, конечно, и большие, например – Троице-Сергиева лавра, где в эти годы находилось до семисот монахов и послушников. Только не хотелось Михаилу запирать себя в четырех стенах, служить только Богу. Ему казалось, что он должен посмотреть на Русь, коли он волею судьбы попал сюда, а кроме того, он полагал, что найдет применение своему уму и знаниям. Из святых он знал иконы Николая-угодника и Пантелеймона. Он постоял у этих икон, помолился, испросил совета, как ему поступить. Однако молчали иконы, не давали совета. После вечерней молитвы он подошел к настоятелю. – Я все-таки решил добираться до Москвы. – Как знаешь. Видно, Бог ведет тебя другой дорогой. Купец твой за рожь заплатил сполна, потому завтра монахи снесут тебе на судно недостающие мешки. – Настоятель, не смогу я один судно против течения в Москву пригнать. – Набери в Переславле команду. Михаил задумался. Чтобы набрать команду, нужны деньги. Настоятель как будто прочитал его мысли. – В одежде купца денег не было. Потому поищи на корабле потаенное место. – За совет спасибо. – А впрочем, дам я тебе одного человека – знакомца твоего, Данила. Мне все равно в Алексин человека с письмом посылать надо. – Благодарю сердечно, но одного мало. – Чем могу. Настоятель дал понять, что аудиенция окончена. На прощание сказал: – Передумаешь – возвращайся, приму, – и перекрестил Михаила. Он уселся во дворе монастыря на камень. Даже вдвоем им с ушкуем не управиться. Если будет попутный ветер, можно поднять парус. Он на рулевом весле, Данила – у паруса. Река широкая, отмелей и перекатов быть не должно. Но если ветер стихнет, придется стоять у берега. Или, если повезет наткнуться на рыбацкую деревню, набрать людей. Возвращаться к Переславлю не хотелось. Это двадцать километров туда и столько же обратно одному, а по земле рязанской татары рыщут. Нет, надо убираться отсюда поскорее. |