Онлайн книга «А собаку я возьму себе»
|
– Потом мы опрыскиваем их одеколоном и специальным средством, чтобы шерсть блестела… В зал вошел мужчина и, подойдя к нам, остановился. Француженка прервала свои объяснения. – Позвольте представить вам моего мужа Эрнесто. И заговорила с ним на французском: – Écoute, chéri, ces monsieur dame sont des policiers. Ils voudraient bien te poser des questiones [9] . На какой-то миг его лицо невольно напряглось. Затем на нем возникла недовольная гримаса. Приятная часть нашего визита закончилась. Не говоря ни слова, он провел нас в кабинет. Сухо произнес: – Слушаю вас. – Извините, что вынуждены побеспокоить вас, сеньор… – Меня зовут Эрнесто Павиа. – Мы расследуем убийство Игнасио Лусены Пастора, и хотелось бы… Он аж подпрыгнул: – Убийство? Тогда я не понимаю, какого дьявола вы здесь ищете. – Дело в том, что существуют свидетельства, указывающие на вас, сеньор Павиа, так что… – Я замешан в убийстве, что ли? Это же несерьезно, ей-богу! Я прошу, чтобы мне немедленно объяснили… – Хорошо, сеньор Павиа, вы только не нервничайте, прошу вас. Вы ведь даже не дали мне дого ворить. Это дело связано с кражами породистых собак. Имеются показания свидетелей, что вы общались на профессиональной почве с Игнасио Лусеной Пастором. – Не знаю такого. – Возможно, вы знали его под другим именем: Пинчо, Сусито либо под каким-то другим прозвищем. Речь идет вот об этом человеке. Я показала фотографию. Он с неохотой бросил на нее взгляд, но готова поклясться, что глаза у него сверкнули и дышать ему стало трудно. – Никогда в жизни не видел этого типа. – Вы уверены? – Я в состоянии отличить знакомых мне людей от незнакомых. А сейчас мне хочется, чтобы мне объяснили, как возможно такое: кто-то обвиняет меня в причастности к преступлению, а вы даже не знаете моего имени. – Этот человек указал на вас как на парикмахера из Сан-Гервасио. – Замечательно! А почему же вы не захватили его с собой, чтобы он меня опознал? – Он не знаком с вами лично, но говорит, что… – Не знаком со мной лично и обвиняет меня в убийстве? – Нет, прямо он вас не обвиняет, однако… – Послушайте, это уже чересчур! У вас есть судебное постановление, позволяющее меня допрашивать? Есть хоть какое-то свидетельство, на которое можно опираться? По-моему, я проявил достаточно терпения. А теперь я прошу вас покинуть мое заведение. Когда получите конкретные доказательства того, что я замешан в краже собак или любом другом преступлении, тогда милости просим, приходите и задерживайте меня. А пока лучше будет, если вы не станете больше беспокоить людей, честным трудом зарабатывающих себе на жизнь. Он встал и распахнул перед нами дверь. – Уходите, – пробурчал он. Он был бледен. Сразу же появилась его жена. – Qu’est qu’il arrive, chéri? [10] Он не ответил. Его дрожащий указательный палец был направлен на дверь. – Уходите! – Теперь он кричал. Парикмахерши изумленно наблюдали за сценой, и даже собак она заинтересовала. Афганец глухо зарычал. Мы покинули помещение, не простившись. – Человек с характером, верно? – Высокий класс! Обратили внимание на его дорогую стильную одежду, искусственный загар, итальянские туфли? – Вообще-то я считаю, он правильно полез в бутылку, инспектор. Доказательства, которыми мы располагаем, не слишком убедительны. Может, не стоило его будоражить и сообщать ему все, что мы знаем. – Наоборот! Нужно сделать так, чтобы он занервничал и совершил ошибку. Распорядитесь, чтобы за ним и его женой установили круглосуточное наблюдение. – Похоже, вы уверены, что он замешан в этом деле. – В чем-то он наверняка замешан. Теперь надо подумать, как мы его прищучим. – Это будет нелегко, у меня создалось впечатление, что он достаточно хитер. – Хитер-то хитер, но хладнокровия ему недостает. Надо бы ему попортить нервы. Попросите у судьи разрешение на получение данных о его клиентах. Думаю, он должен совершить какую-нибудь ошибку. – Это у вас интуиция? – Какая может быть интуиция, когда голова на части раскалывается. – Жалко… Как раз сейчас магазины открыты… Я ухватила его за лацканы, не дав докончить фразу. – Спокойно, мы сейчас как раз туда и отправимся! Деньги, кредитные карточки у вас с собой? – Даже не думайте, инспектор, этого еще не хватало! С вашей-то головной болью… – Я сказала, что мы отправимся в этот чертов супермаркет, и мы туда отправимся, если только меня не хватит удар. Вообще говоря, Гарсон был не так уж неправ. Большой супермаркет способен вызвать у человека что-то вроде легкого испуга. До сих пор такое не приходило мне в голову, но сейчас, под влиянием его слов, я была готова отчасти это признать. Нескончаемые ряды сверкающих, чистеньких, неподвижных банок и пакетов, среди которых ты бродишь, толкая перед собой тележку, навевали вселенскую тоску. Это была символическая картина самой жизни: ты продвигаешься вперед, с самого начала отягощенный мертвым грузом, выбираешь вещи, которые кажутся тебе хорошими, отвергая другие, возможно лучшие, с каждым разом все больше ощущаешь бремя своего выбора и в конце за все платишь. – Забыл сказать: утром вам звонил доктор Кастильо. Погруженная в свою доморощенную философию, я не сразу среагировала. – Вы что, не помните его? – Конечно же помню! Какого черта ему нужно? – Спрашивал, как продвигается расследование. Сказал, что сгорает от любопытства. – Вот она, жажда знаний у настоящего ученого! Я положила в тележку несколько пакетов сахара. – Вы действительно думаете, что причина в этом? А мне кажется подозрительным такой интерес, ведь вот – даже позвонил нам. Зачем мне столько сахара? – Вам нужно иметь солидный запас основных продуктов: сахар, рис, растительное масло, мука… Чтобы не покупать все это каждую неделю. Какие мотивы могли быть у такого человека, как Кастильо, чтобы убить Лусену? – Не знаю, считается, что ученые – люди со странностями. А дрожжи, инспектор, дрожжи брать? |