Онлайн книга «Разбитое сердце королевы Марго»
Рыжая какая… рыжие волосы кучеряшками, и рыжина их яркая, морковная. Рыжие веснушки на носу, на щеках и на руках. Красный берет с петелькой на макушке и зеленое пальтецо. Штаны желтые, узкие. – Уф… мамка сказала, что если вдруг и погонишь, то варенье чтоб отдала. Я ей говорила, что может, ты варенье и не ешь вовсе… – Ем. – Хорошо… а еще тут капуста квашеная с клюквой. И грибы сухие… и вообще, ты думаешь, наверное, что я дура полная… – Не знаю, – честно призналась Саломея. Варвара стянула берет и пальтецо сняла. Была она… тщедушной. Невысокой, худенькой до того, что походила на подростка. И трикотажный тонкий свитерок обтягивал хрупкое ее тельце. – Уф… умаялась я в поезде. – Она отбросила копну рыжих волос. – Ты мне не веришь, да? Я фотки привезла… и вообще, поговорим, да? – Поговорим. – А чаем напоишь? И Саломея против воли улыбнулась, впервые, пожалуй, за очень долгое время. – Напою. Чай пили на кухне. Варвара, быстро освоившись, сама поставила чайник и заварочный, о существовании которого Саломея забыла напрочь, достала, отмыла, обварила кипятком. Она вытащила из саквояжа полотняный мешок, из которого один за другим появлялись конверты из плотной бумаги. – Тут чабрец… и еще ромашка. Но ее добавлять надобно на кончике ножа, иначе перебьет весь дух… Саломее она велела сесть и не мешаться. Саломея не мешалась. Наблюдала. Сестра? А ведь похожи… обе рыжие и яркие… и в чертах лица есть что-то этакое… – Еще немного мяты… я мяту больше душицы люблю, а мама вот наоборот… погоди, сейчас. Она вновь полезла в саквояж и вытащила на сей раз старенький пластиковый альбом. – Вот… тут посмотри. Папа. Она не видела его таким молодым, но сразу узнала. Как не узнать? Стоит, хмурится, смотрит серьезно… и за руку держит девочку в школьной форме. – Это твой папа… то есть мне он дядькой, а тебе отцом и мама моя… Сходство между девушкой и Варварой несомненно. И еще одна фотография, мужчина и женщина, оба хмурые какие-то, серые и недовольные. – Это дед с бабкой… мама сказала, что ты их не знаешь… не знала… оно и к лучшему. – Варвара зябко повела плечами. – Корень имбиря… – Что? – Если простыла – первейшее дело, чай с имбирем и медом. Очень помогает. Так что я брошу немного к травкам, хотя у него вкус специфический… Девочка-девушка уже в белом платье держится за руку массивного мужчины, вдвое ее старше. – А это мой отец… И сама Варвара, ребенком, сидит на высоком стульчике, смотрит прямо. Наряженная в кружевное платьице, она похожа на куклу. – Там еще свидетельство о браке есть и мое о рождении. Твой отец взял фамилию жены, а до того был Потаповым. Этого Саломея не знала. Отец был… отец просто был, как была мама и бабушка, которая курила трубку и рассказывала истории об особенных вещах. Был дом и голуби на крыше. Весна. Осень. И вся жизнь по дням расписанная, казалось, до самой смерти… – Потапов он… они с дедом поссорились крепко. И дед сказал, что отец весь род позорит и… и из дому выгнал. Мама так мне говорила. А он и ушел, сказал, что с этим родом ничего общего иметь не желает. Вот… и когда женился, фамилию жены взял. – Не понимаю… – Саломея вернула фотоальбом. – Почему… почему ты только сейчас… Варвара вздохнула и, поставив перед Саломеей чашку с чаем, велела: – Пей. А я расскажу… так уж вышло все… неправильно. Деда своего Варвара всегда боялась. Не то чтобы старик ее обижал. Нет, он просто глядел своими прозрачными глазами, кривил рот и отворачивался. Бабка и вовсе редко выходила из комнаты. И честно говоря, Варвара была лишь рада. Она не понимала, зачем сюда ходить? Но отец требовал. И раз в две недели мама наряжала Варвару в клетчатое шерстяное платьице с тесным воротничком, заплетала ей тугие косы, а к воротничку прикалывала круглую брошь. Сама она в той квартире не появлялась. Да и отца не пускали дальше прихожей. Он помогал Варваре снять пальтецо, разувал и подталкивал в спину: – Иди. Она и шла по темному коридору, к дверям приоткрытым, всякий раз представляя, что за этими дверями скрывается чудовище. Но нет, всего-то дед. Он сидел в широком кресле у окна и читал газету. Когда Варвара входила, дед ненадолго отвлекался от чтения, затем, чтобы указать ей на второе кресло: – Садись. Она садилась и сидела. Молча. Неподвижно. Следя за тем, как медленно ползет стрелка на огромных часах. Ей казалось, что стрелка эта нарочно отмеряет время неправильно, издевается. Когда Варвара подросла, она задала маме вопрос: – Зачем мне туда ходить? – Они – твои родственники. И просто хотят знать, что с тобой все в порядке. Они тебя любят… – Тут мама смутилась и тихо добавила: – По-своему… – А тебя? Почему-то Варваре казалось, что взрослые вокруг сговорились и играют в свою, взрослую игру, ей непонятную. – Варечка, подрасти, – сказала мама, – и все узнаешь… Расти пришлось долго. К визитам Варвара привыкла, как и к дедову молчанию, и к бабкиному недовольству с запахом корвалола. Они умерли в один день, как в сказке, только эта сказка была совсем печальной. Но Варвара не плакала. Она послушно сидела и на кухне, и у гроба, и на кладбище вела себя тихо-тихо. Людей пришло немного. Они подходили к Варваре, говорили о том, что дедушка и бабушка теперь на небе, а на родителей почему-то не смотрели, кроме одного мужчины. – Здравствуй. – Он протянул отцу руку. – Случая не выпало познакомиться, но… – Отойдем? – Почему-то отец мужчине не обрадовался совершенно, а мама и вовсе Варвару обняла, прижала к себе и так, что дышать сделалось тяжело. – Не бойся, – шептала она, – мы никому тебя не отдадим… Отец с мужчиной о чем-то говорил, и злился, и махал руками, а тот слушал и тихо отвечал. – Кто это? – Твой дядя. – Да? – Варвара не знала, что у нее есть дядя, и очень удивилась. – Они с твоим дедом когда-то поссорились, и тот выгнал его из дому. Он давно не появлялся, с похорон… – Она осеклась и губу прикусила. – Варенька… мы вечером поговорим, ладно? Дядя уехал, оставил Варваре круглый кусок янтаря на веревочке, велев: |