Онлайн книга «Проигравший»
|
– А-а-а, – только и сказал Ас-Сакалиба, но с той поры стал искать встречи с прекрасной Фатимой. 2 Вторник, 17 октября, 10–45 Голос в динамиках объявил, что поезд прибыл на станцию метро «Петроградская». Стогов захлопнул книжку, сунул ее под мышку и вышел из вагона. Перед эскалатором, как это обычно бывает, образовалась небольшая пробочка, и, переминаясь в ней с ноги на ногу, Стогов ощущал запах стоявших рядом людей: мокрые куртки, мокрая обувь… вечная усталость, отсутствие перспектив… тоскливые запахи осени. Рано утром Осипов позвонил и продиктовал адрес: весь их отдел вызывали на место преступления. Плечом прижимая трубку к уху, Стогов пытался одновременно ополоснуть лицо и выяснить, насколько срочным является вызов. Из мутного зеркала на него смотрел смертельно усталый тип. – Не знаешь, что там случилось? – Вроде бы убийство. Вроде бы какого-то важного строительного деятеля. – Ограбление? – Без понятия. Но стрелка вроде бы задержали на месте. Чуть ли не со стволом в руках. – Прекрасная новость! А при чем тут наш отдел? – Ты спрашиваешь об этом меня? Позвони в Управление, задай вопрос им. Так прямо и крикни в трубку: какого хрена вы не даете мне спокойно выпить утреннюю кружечку пива и заставляете вместо этого переться на службу! Можешь? – Ты же знаешь, я все могу. – Вообще все? Тогда удали из компьютера папку «Корзина». Осипов повесил трубку, а Стогов пошел натягивать так и не высохшие за ночь джинсы. Еще сорок минут спустя он вышел из станции метро «Петроградская», свернул за угол, потом свернул еще раз, потом сверился с записанным на бумажке адресом, а потом разглядел, наконец, припаркованные возле нужного ему здания милицейские машины. Как это обычно и бывает на месте резонансных убийств: много-много милицейских машин. Осипов ждал его перед входом. Они пожали друг другу руки. Стогов вытащил из кармана сигареты и молча закурил. По опыту он знал: осмотр места преступления – штука небыстрая. Выкурить он успеет не только эту сигарету, но даже и пару следующих. Не глядя в его сторону, Осипов спросил: – С тобой все в порядке? Ты как-то странно выглядишь. – Это я просто так выгляжу. Расскажи лучше, что тут. – Да нечего особенно и рассказывать. Есть труп, есть свидетели, и вроде как уже задержан основной подозреваемый. Как я понял, в здании располагалась строительная корпорация. Вернее, не сама корпорация, а ее работорговцы. – Работорговцы? – Ну, парни, привозящие в город гастарбайтеров. Тело до сих пор лежит в кабинете, дочка работорговца в истерике, а сто одного алмаатинца переписывают миграционные службы. Думаю, переписывать станут до завтрашнего утра. – А мы-то тут при чем? – Как обычно, ни при чем. Просто смуглые ребята говорят какие-то странные вещи. Плетут такое, что начальство решило подстраховаться. – Да что плетут-то? Можешь по-русски объяснить? Осипов грустно вздохнул: – Русский язык в этих кварталах не очень в ходу. Пойдем, сам все увидишь. Они прошли внутрь. Здание было старое и запущенное. Они поднялись на второй этаж, прошли тесным коридором, потом по еще более тесной лестнице поднялись еще выше, а там неожиданно оказались в огромном зале. Потолок в помещении был высоченный, вдоль стен в три яруса стояли нары, а посреди зала на корточках сидело несколько десятков смуглых людей. Офицеры миграционных служб в ярких форменных жилетах поверх курток по одному вызывали их и пытались допросить. Давалось им это нелегко. Стогов встал за спиной одного из офицеров и немного послушал. Молодой розовощекий лейтенант грозно вопрошал: – Фамилия! В ответ понурый строитель выдавал гортанную фразу, состоящую из пары дюжин слогов. – Я сказал, фамилия! Ах, это фамилия? Хорошо. Тогда имя и отчество! Миграционные офицеры были в основном молодыми. Смуглые гастарбайтеры тоже. Но офицеры двигались энергично, говорили громкими голосами и явно торопились закончить то, что начали. А гастарбайтеры двигались медленно, говорили неохотно и при разговоре старались не поднимать глаз. Из своих теплых, пахнущих курагой краев они привезли понимание того, что мир этот устроен неправильно и самое неправильное место в нем досталось именно им, смуглокожим строительным рабочим. И еще уверенность в том, что изменить тут ничего нельзя. К ним с Осиповым подошел старший из миграционных офицеров. Насколько понял Стогов, парень был тут за старшего. – Вы же типа консультанты, да? Моя фамилия Безбородов. Хорошо, что приехали. Может, хоть вы разберетесь, что эти упырьки несут. А то у моих ребят мозг уже дымится. – А что они несут? – Пойдемте. Сами услышите. Они подошли к ближайшему столику: там очередной молодой лейтенант пытался задавать вопросы очередному понурому рабочему. – Откуда именно ты прибыл в наш город? – Нужно было ехать. – Я не спрашиваю, зачем ты приехал. Я спрашиваю, откуда? – Нам сказали, что надо ехать. У нас все ездят. – Куда, блин, все у вас ездят-то?! Смуглый человек впервые поднял на лейтенанта глаза. Словно удивившись его непонятливости. – Сюда ездят. Где эмир жил. – Какой эмир? – Ваш. Который тут живет. И раньше жил. – «Эмир» – это кличка? – Почему кличка? Нет, не кличка. Настоящий эмир. Который тут жил. – Где «тут»? В Петербурге? – Ну да. У нас все ездят. А когда мне сказали ехать, я тоже поехал. – Что ты мелешь? В Петербурге никогда не было никакого эмира! Тут раньше царь жил! А эмира не было. В школе вообще, что ли, не учился? – В школе учился, да. Про царя слышал. Но царь это другое. А еще у вас в городе эмир жил. Это давно было. Но он и до сих пор тут живет. Лейтенант вздохнул и бросил ручку на стол перед собой. Ни единой строчки протокола заполнить ему так и не удалось. Старший офицер посмотрел на Стогова: – И вот так они все. По-русски почти не говорят, и что ни спросишь, говорят про какого-то эмира. С узбеками и вообще последнее время непросто, но эти – просто ужас какой-то. Ни от одного внятных ответов не добиться. Стогов посмотрел в лицо гастарбайтеру. – Вы имеете в виду Сейида-Абдул-хана? Смуглый человек обеими руками сделал жест, будто умывал лицо: – Мир ему! – А при чем здесь эмир? Он же давно умер? Гастарбайтер снова опустил глаза и прежде, чем заговорить, долго молчал. Но потом все же ответил, – так тихо, что они едва расслышали. |