Онлайн книга «Проигравший»
|
– Что? – Я говорю, что здание у вашего театра очень уж старое. – Да… Наверное… Старое… Не знаю… – И паркет тут не меняли, похоже, лет двести. – Паркет? – Ну да… Паркет… Не меняли… Он еще раз улыбнулся и даже топнул ногой, чтобы показать, что имеет в виду. Но администраторша все равно выглядела так, будто сейчас заплачет. – Я не знаю. Это здание выделили нашему театру восемь лет назад. А что тут было до нас, я не в курсе. По крайней мере, мы паркет не меняли, это точно. Насколько я знаю, до революции это был чей-то особняк, а после революции тут квартировали какие-то конторы. Вы считаете, это важно? – Нет, что вы. Я, в общем-то, просто проявляю любопытство. – На фасаде от прежних владельцев сохранился фамильный герб. Не обратили внимания? Прямо над входом. Пузатый мужчина, два скрещенных клинка и латинская надпись. Если вам интересно, можете сходить посмотреть. Пойдете? Я могу показать вам, где выход. Она смотрела на Стогова почти с ненавистью, но за время работы в милиции Стогов успел привыкнуть к таким взглядам. Ей было непонятно, почему этот странно выглядящий для милиционера человек, вместо того чтобы заниматься поисками, лезет к ней с такими необычными вопросами. Стогов перестал улыбаться и сделал шаг в сторону. – Не пойду. Там дождь и холодно. – Да? А то я могла бы показать вам дорогу. И вообще, провести экскурсию по театру. Она развернулась и вышла из комнаты. Стогов достал из кармана еще одну сигарету и снова закурил. Выходить из здания и смотреть на герб прежних владельцев ему действительно не хотелось. Хотя если бы он вышел, возможно, вся эта история оказалась бы чуточку короче, чем она получилась на самом деле. 6 Главный режиссер театра подъехал только часа через полтора. К этому времени осмотр места происшествия был окончен, рапорт составлен, понятые подписали все положенные бумаги. Режиссер оказался таким же невысоким, как и все прочие сотрудники лилипутского театра. Зато у него был хороший пиджак, ботинки из хорошего магазина и, насколько мог судить капитан Осипов, довольно дорогой зубной протез. Хотя с другой стороны, зубы вполне могли быть и своими собственными. По внешнему виду было невозможно догадаться, сколько на самом деле мужчине лет. Маленький рост, детские черты лица – Осипову постоянно казалось, что он находится не среди взрослых людей, а в детском саду. Администраторша представила коллегу майору: – Это режиссер нашего театра. Вы хотели с ним поговорить. – Да, хотел. Хорошо, что вы приехали. Мужчины обменялись рукопожатиями. С того места, где стоял Оспиов, ему опять не удалось расслышать, как именно режиссера зовут. Расстраиваться по этому поводу он не стал. Вполне возможно, у этих маленьких людей и имена были какие-нибудь совсем маленькие. А может быть, у них и вовсе не было имен. Майор сказал, что хотел бы задать несколько вопросов. Режиссер ответил, что будет рад помочь следствию. Без пропавшего актера весь их репертуар просто повисает в воздухе. Подойдя к стулу, он привстал на цыпочки и только так, с некоторым усилием, смог на нем усесться. – Мне сообщили, что вчера, накануне исчезновения артиста, между ним и вами произошел конфликт? – Да. Это правда. – Что же вы не поделили, если не секрет? – Не то чтобы секрет. Просто это не ваше дело. – Не мое дело? – Да. Не ваше. Вас вызвали по какому поводу? – По поводу исчезновения человека. – Вот этим давайте и заниматься. Из запертой комнаты исчез человек. Зашел внутрь и больше не выходил. Куда он тут мог деться? – Режиссер обвел взглядом крохотную гримерку. – А какие между нами были отношения, это, знаете, никого, кроме него и меня, касаться не должно. Голос у режиссера был не визгливым, как у остальных лилипутов, а довольно низким. Этакого приятного, сразу располагающего тембра. Вот только то, что он этим своим голосом произносил, майору совсем не понравилось. Так с ним давно никто не разговаривал. – Знаете, сколько я работаю в органах? – Зачем мне это знать? – Затем, что в сказки я давно уже не верю. Безо всякой причины из запертых комнат люди пропадают у Конан Дойла. А в жизни причина у таких исчезновений всегда есть. И она проста. – Да? В чем же она состоит? – Вот в этом! Майор вытащил из портфеля полиэтиленовый пакет, внутри которого лежала пачка денег, и потряс пакетом у режиссера перед лицом. – Свои понты можете оставить для юных актрис. А на мои вопросы отвечайте, пожалуйста, как положено. Ясно? – А как на них положено отвечать? – В чем состояла причина конфликта между вами и исчезнувшим артистом? – Это мое личное дело. – Я задал вам вопрос! – Ну да. А я отказался на него отвечать. Режиссер сидел все так же, развалившись на стуле, и говорил, совсем не повышая голоса. Осипов усмехнулся. Вернее, не то чтобы усмехнулся, а тихонечко хмыкнул про себя. В такой ярости своего непосредственного начальника он не видел давно. Если быть совсем точным, в такой ярости он не видел его вообще ни разу в жизни. – Хорошо. Где конкретно происходила ваша ссора? – В моем кабинете. – Где это? Далеко? – Нет, чуть дальше по коридору. Почти напротив. – Он зашел к вам в кабинет, и вы поругались. А потом он вышел от вас, заперся в гримерке, и больше его никто не видел, так? Режиссер сменил позу и заглянул майору в глаза. Выглядеть он вдруг стал гораздо менее уверенно. – Вы совершенно напрасно так нервничаете. – Я задал конкретный вопрос: так все было?! – Да. Так. – Тогда пройдемте в ваш кабинет. Режиссер слез с чересчур высокого для него стула и вышел в коридор. Кабинет и вправду оказался почти напротив. Перед самой дверью режиссер повернулся к майору и попробовал было что-то объяснить… Но тот просто не стал его слушать. – Откройте дверь! – Понимаете, вчера, когда все закрутилось… Я просто закрыл дверь и уехал… Прибирать внутри не стал… Так что… – ДВЕРЬ ОТКРОЙ, Я СКАЗАЛ! Режиссер послушно достал ключи. Внутрь все столпившиеся в коридоре милиционеры заглянули одновременно, едва не стукнувшись головами. На полу кабинета были рассыпаны деньги. Лежали они довольно толстым слоем. Крупные купюры того же достоинства, что и в кармане куртки пропавшего актера. Поверх купюр была разбрызгана кровь. Несколько брызг виднелись также на стене у самого входа. |