Книга Битвы по средам, страница 58 – Гэри Шмидт

— Я не могу ждать несколько лет.

— Из-за атомной бомбы?

— Нет.

Она повертела облигацию в руках и призадумалась.

— А родители знают, что ты решил её обналичить?

— Знают.

Да-да, пресвитерианская ложь. И не говорите мне, что это неподходящий случай. Как раз подходящий. Когда надо позарез.

Кассирша потёрла облигацию, посмотрела её на свет и произнесла:

— Что ж, ладно. Пятьдесят два доллара. Надеюсь, ты потратишь их с толком.

Я кивнул. Она отсчитала деньги.

Чуть дальше на той же Торговой улице располагался пункт Вестерн Юнион. Я выложил купюры на прилавок и сказал:

— Мне надо отправить все эти деньги в Миннеаполис.

— Подружке на финтифлюшки? — пошутил приёмщик.

Дурацкая шутка. Даже не учительская. Так даже воспитатели в детском саду не шутят.

— Это сестре, — строго сказал я.

Приёмщик пересчитал мои доллары.

— Пятьдесят два. Куча денег. Куда посылаем?

— В Миннеаполис, в пункт Вестерн Юнион, который ближе всего к автовокзалу.

Приёмщик хмыкнул и взялся за справочник. Сначала он чуть не полчаса искал Миннеаполис.

— У них там вроде два автовокзала, — проговорил он, снимая очки. — Один на Хизер-авеню, а другой на Ла-Саль.

— Посылайте на Хизер-авеню, — решительно сказал я.

Он снова надел очки.

— Тебе это обойдётся в один доллар и семьдесят пять центов.

— Хорошо.

— Имя и фамилия получателя?

Я ответил, и он послал пятьдесят долларов двадцать пять центов в штат Миннесота, город Миннеаполис, в пункт Вестерн Юнион на Хизер-авеню, хотя я даже не знал, далеко ли моя сестра от улицы своего имени и поняла ли она, что я высылаю ей деньги. Я просто представлял, как она сидит на вокзале, где все куда-то едут, а она просто сидит… Или бродит по улицам Миннеаполиса и не знает, как добраться домой. Домой, где без неё так пусто…

Совсем как Гамлет, который больше всего хотел обрести родной дом, настоящий дом с родными людьми, потому что без дома он не мог найти себя.

Остаток дня я прятался, потому что город маленький, на него и целой атомной бомбы много, и если просто слоняться, тебя непременно заметят и доложат Бизнесмену года или миссис Бейкер. А тогда… лучше сбросьте на меня эту бомбу.

Весь следующий день я ждал звонка. Но сестра позвонила уже в ночь на пятницу. Из Чикаго.

Она на пути в Нью-Йорк!

В субботу утром, за завтраком, я сказал родителям, что в десять пятьдесят сестра прибывает в Нью-Йорк, на автовокзал Порт-Оторити.

Они посмотрели на меня так, словно я заговорил на древнееврейском.

— В десять пятьдесят? — повторили мама и закрыла рот ладонью. В глазах у неё заблестели слёзы.

— Да, — подтвердил я.

— Как она оттуда доберётся домой? — спросил отец.

— Думаю, она надеется, что ты за ней съездишь.

— Ага, — сказал отец. — Всё бросил и поехал за ней. Больше мне делать нечего. — Отец встал. — Уехала на «жуке», пусть на «жуке» и возвращается.

— Она одна, — объяснил я.

— Я не попрусь в Нью-Йорк в выходной день. И не рассчитывайте. Пусть на поезде едет.

— У неё денег нет.

— И чья это проблема? — взорвался отец.

— Не важно, чья это проблема, — твёрдо сказал я. — Если ты её не заберёшь, она не попадёт домой.

Отец посмотрел на меня внимательно.

— Ты вообще с кем так смеешь разговаривать?

— Ей нужна помощь.

— Вот и поезжай за ней сам. Ключи от машины в спальне на комоде. — Он засмеялся.

— Хорошо, — сказал я.

— Хорошо, — сказал он и, выйдя на улицу, завёл газонокосилку.

Я сходил наверх и вернулся с ключами. Не от универсала. От «форда-мустанга».

— Холлинг, — окликнула мама, когда я спустился. — Он не всерьёз.

Я вышел в переднюю, снял с вешалки куртку.

— Холлинг, что ты делаешь?

Я побренчал ключами.

— Еду в Нью-Йорк. Надо забрать сестру с автовокзала в десять пятьдесят.

— Но ты не умеешь водить машину.

— Я в кино видел, как водят, — ответил я и направился к двери.

— Холлинг, — снова окликнула мама.

Я оглянулся.

— Тебе нельзя вести машину без взрослых.

— Тогда поехали со мной.

Она оглянулась на звук газонокосилки.

— Так тоже нельзя, — произнесла она. И голос у неё был печальный и потерянный. Как само одиночество.

Я пошёл в гараж, сел за руль «мустанга». Красная кожа в салоне по-прежнему вкусно пахнет. Руль удобно круглится под руками.

Не думайте, я уже водил машину, и не раз. Мама разрешала мне сесть за руль универсала на побережье, когда мы ездили на пляж. Там можно три, даже пять километров проехать и никого не задавишь, разве что чайку. Я даже на вторую скорость переключал, а пару раз и на третью. А «мустанг» меньше и удобнее универсала. Наверно, на повороте не успеешь подумать, а он уже послушается, свернёт.

Да, но ехать по пустырям вдоль пляжа — это совсем не то, что ехать по Лонг-Айлендской автостраде. И если я смогу на неё выехать и добраться в Нью-Йорк, я не буду знать, на каком повороте сворачивать.

Пади на вас все жабы, гады, чары Сикораксы!

Я вернулся в дом. Бросил ключи на кухонный стол.

Мама как раз затушила сигарету и собралась печь к обеду кекс.

Судя по неровному звуку газонокосилки, отец выкашивал углы лужайки, до последней травинки.

Я прошёл в гостиную, сел на затянутый полиэтиленом диван.

И тут позвонила Мирил.

Её папа едет на стадион «Янкиз», она с ним.

— А ты, Холдинг? За компанию?

— От стадиона далеко до автовокзала Порт-Оторити?

Мирил пошла спрашивать отца, а вернувшись, ответила:

— Довольно далеко, но если ты готов выехать прямо сейчас, мы тебя завезём. — И, помолчав, добавила: — По-моему, папа чувствует, что обязан сделать для тебя что-то хорошее.

Я влетел в кухню.

— Мам, дай, пожалуйста, денег на поезд. На два билета!

— На поезд?

— И ещё на два обеда.

Она смотрела на меня, широко открыв глаза.

— На два больших обеда, — уточнил я.

И мама пошла в спальню за кошельком.