Книга Юная модница и тайна старинного платья, страница 13 – Бьянка Турецки

— Конечно, мэм! — крикнула в ответ Анна. — Она считается целебной.

«Конечно?» Луиза быстро вылезла из ванны и постаралась избавиться от остатков соли с помощью теплого пушистого белого полотенца, которое приготовила ей Анна. «Здесь много к чему нужно привыкать», — подумала она. И тут ей кое-что пришло в голову.

— Анна, если бы у тебя был свободный день и ты могла делать все, что хочешь, что бы ты сделала? — спросила Луиза, высунув голову из ванной.

— Все, что я хочу? — спросила Анна с надеждой, взбивая перовую подушку и со знанием дела поправляя постель.

— Все, — взволнованно подтвердила Луиза.

— Ну, пожалуй, я купила бы билет в бассейн. Это же подумать только, что на этом корабле есть бассейн. Чудеса, да и только.

— Забавно! — воскликнула Луиза и тут вспомнила, что тренер Мёрфи убьет ее за пропущенную тренировку!

Оставалось надеяться, что она еще успеет на соревнования в «Уэстпорте». Если она их пропустит, то никогда не сможет ему объяснить почему., — А еще мне хотелось бы попариться в турецких банях. Говорят, они точь-в-точь как бани в Марокко.

— Клево.

— Какой же там клев, — озадачилась Анна, не понимая, почему мисс Бакстер говорит с ней о рыбалке.

— Да-да, конечно. А что еще?

— А еще я, наверное, проголодалась бы и сходила поесть в «Кафе паризьен». Там все как в настоящем парижском уличном кафе. Даже официанты французы, — добавила она с сомнением.

— Вау, — пришла в восторг Луиза. — Мне всегда хотелось поехать в Париж.

— Вы там играли в спектакле прошлой весной, — напомнила Анна.

— Конечно, — быстро ответила Луиза. — Кажется, моя память все еще не восстановилась.

— А еще мне, может быть, захотелось бы покататься на механической лошадке в гимнастическом зале, или поиграть в карты, или прогуляться по променаду. Не сказать, конечно, чтобы я об этом думала, — поспешно добавила она.

Однако было ясно, что Анна об этом думала.

— Отлично, — сказала Луиза. — Мисс Бакстер, то есть я, богата. Так что давай развлекаться!

— Вы хотите сказать, что мы и в самом деле будем это делать? Вместе? — в недоумении спросила Анна.

— Конечно, — ответила Луиза. — Ведь я весь день падала в обморок, так что мне небезопасно ходить одной.

— Что ж, в таком случае…

— Решено, — твердо сказала Луиза. — Послушай, Анна, может быть, тебе покажется странным, но с этой ужасной амнезией, которая, похоже, со мной случилась, я нуждаюсь в помощи, чтобы все вспомнить, как я говорила и как поступала. Как мисс Бакстер, то есть я, вела себя.

— Я могу вам помочь снова стать мисс Бакстер, — нерешительно предложила Анна.

— Пожалуйста. Может быть, это поможет мне восстановить память.

— Начать с того, что вы часто хлопаете глазами. Особенно когда рядом красивые мужчины, — начала Анна. — Обращаетесь вы ко всем «душечка». А если вам что-то нравится, говорите: «Это так мило».

— Это так мило, душечка, — неуверенно повторила за ней Луиза.

— Очень хорошо, — одобрила Анна. — Но вы говорите все с выражением. Помните, что вы актриса.

— Это так мило, душечка, — снова, уже веселее, произнесла Луиза.

— Гораздо лучше. Как поживаете? — выговорила Анна с шикарным английским акцентом.

— Как поживаете? — повторила Луиза, как попугай из аристократического дома.

— Идеально! Вам нужно почувствовать свое прежнее «я».

— А теперь самое главное — что мне надеть? Ты поможешь мне переодеться? — Луизе не терпелось примерить еще что-нибудь из нарядов мисс Бакстер.

— Я всегда вам помогаю, — сказала Анна, направляясь в гардеробную.

Переодевание не имело ничего общего с тем, как всегда собиралась Луиза, быстро натянув джинсы, сунув ноги в кеды и мазнув по губам блеском. На этот раз Луиза стояла, вцепившись в столбик балдахина побелевшими на костяшках пальцами, а Анна затягивала на ней корсет. Луиза чувствовала себя перетянутой итальянской колбаской. Анна не обращала внимания, когда Луиза вскрикивала от боли, и продолжала ее шнуровать так туго, что Луиза стала бояться за свои ребра.

Опустив глаза, Луиза поняла, что через сто лет «Н&М» [24] стала разрабатывать тот же образ (процесс одевания стал безболезненным)! С удивлением она обнаружила, что фасоны, которые она считала современными, на самом деле были лишь вариациями старых. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что изящные перламутровые пуговки и кружевная отделка на этом платье были уникальными, их нельзя поставить на поток. Ей даже стало немного грустно оттого, что замысловатость и неповторимость вещей утрачена.

Анна облачила ее для чая в великолепное лиловое шифоновое платье, которое Луиза уже видела в дорожном сундуке. На нем были вышиты шелком цветочки, малиновые и травяные, такие нежные, что, казалось, выполнить эту работу могли разве что кукольные ручки.

— Боже мой, да это же Люсиль [25] , — громко прошептала Луиза, прочтя бледно-зеленую этикетку с черной, сделанной от руки надписью. — К тому же в идеальном состоянии!

— Еще бы, — заметила Анна, разглаживая морщинки на ткани. — На прошлой неделе вы заплатили за него целый фунт., — О, верно, оно же новое, — пробормотала Луиза, сообразив, что в 1912 году не было винтажа.

— Она будет в восторге, когда увидит вас в нем. Вы в ее платьях выглядите ослепительно.

— Когда я ее увижу? — спросила в замешательстве Луиза. — Ты хочешь сказать, что Люсиль тоже на этом корабле?

— Да, вы не помните? Леди Дафф-Гордон и ее муж сэр Космо оба здесь. Они плывут в Нью-Йорк, чтобы открыть первый в Америке магазин Люсиль, — терпеливо, будто пятилетнему ребенку, объяснила Анна.

К удивлению Луизы, платье подошло ей идеально. Как будто его заказывали специально для нее.

— Клево, — в восторге выдохнула она.

— Не понимаю, при чем тут клев? — спросила озадаченная Анна.

— Просто я имела в виду, что оно очень симпатичное. Оно войдет в классику моды, — тщательно подбирая слова, пояснила Луиза. — Будем с ним поаккуратнее.

Девочка благоговейно провела руками по нежной прозрачной ткани. Она совсем недавно побывала на очаровательной ретроспективной выставке моделей Люсиль в нью-йоркском Музее моды. Каждое платье там было так неповторимо, так искусно скроено и тщательно сшито, что Луизе казалось, даже по прошествии стольких лет она чувствовала любовь и волнение, которые вкладывались в каждую вещь.