Онлайн книга «Посмотри в глаза чудовищ»
Место нашлось на подиуме. Николай Степанович поставил туда одно из кресел, принес белый круглый одноногий столик. Покопался в драпировках, свернутых под стеной в рулоны, нашел угольно-черный шелк с редкими белыми звездочками. Звездочки были не совсем те, но Николай Степанович знал, что на самом деле это значения не имеет, а необходимо только для настроя. И – для пробуждения глубокой памяти. Он принял холодный душ (холодный и полагался, но горячей воды все равно не было), растерся жестким полотенцем и надел все чистое. Внимательно осмотрел душевую. Под потолком серела паутина. Он прогнал паучка и аккуратно снял ее. Полчаса ушло на то, чтобы приготовить краску – почти такую же, как в гостинице. Оставалось дождаться часа после полуночи. Гусар прошелся беспокойно, принюхался к чему-то. Потом снова лег. Время тянулось вязко. Николай Степанович стал читать про себя «Учителя бессмертия» – и вдруг увлекся. Спохватился, посмотрел на часы. Внутренний сторож не подвел. Без четверти. Можно начинать расставлять знаки. Вокруг кресла он провел дважды разомкнутую окружность, два полумесяца, обращенных рогами друг к другу, молодой и ущербный. Там, где оставались промежутки, поставил руны «хагалл» и «ир». Отступив на ладонь за предел образовавшегося круга, написал древнеуйгурскими буквами слово эалльхтонет – трижды. Затем под каждым окном изобразил по знаку распятой ящерицы, а по углам – по три короны царицы Савской. – Уж полночь минула, – сказал он Гусару, – а призраков все нет… Гусар посмотрел неодобрительно. Николай Степанович взял колоду. Она была ощутимо теплая. – Думай о тех, кто был с тобой, – сказал он псу. Он намеренно избрал самый «громкий» способ гадания. Своего рода разведка боем. Показать: вот он я. Стреляйте в меня!.. После третьего круга он почувствовал чье-то прикосновение, но постарался его не заметить. После пятого – зазвенело и завибрировало. Белый столик внезапно как бы вывернулся наизнанку, столешница превратилась в бесконечно длинную трубу, по которой падали Николай Степанович и Гусар, хватаясь друг за друга, потом падение сменилось взлетом, труба раскрылась – Брюс сидел за столом, разложив книги; две свечи горели перед ним: две черные свечи! Как от удара лицом о стену, Николай Степанович очнулся. Гусар рычал. Шерсть дыбилась на его загривке. В дверь колотили – кажется, не только кулаками, но и локтями, коленками, тонкими каблучками. Сумочкой. – Азатот! – поспешно произнес Николай Степанович запирающее слово и бросился к двери. За дверью происходила возня, потом – раздался крик боли… Два опасного вида юноши держали за руки нечто растерзанное, а третий примерялся нанести последний завершающий удар. Удар милосердия. Этого третьего Гусар молча уронил. – Валя!.. – выкрикнула жертва. – У них!.. Николай Степанович и сам видел, что у них поблескивает нечто в занесенных кулаках. – Ну заходите, что ли, – сказал он. – Чего так в дверях-то стоять? – Ты, дед, – начал один из юношей и шагнул вперед. Николай Степанович посторонился, пропуская его. Второй смотрел оторопело. – А я думала – Валя, – сказала жертва, откидывая волосы со лба. Лет ей было совсем немного, и будто бы не ее только что убивали. – А это не Валя. Обозналась: А дверь, – она оглянулась. – Нет, та дверь. А не Валя. Ну, ничего себе. Тот, который лежал, заворочался, осторожно пытаясь стряхнуть с себя трехпудового пса. – Гусар, пригласи нашего гостя, пусть входит. А вы, молодые люди, оружие можете оставить вот здесь, на гардеробе… – Где этот гад? – произнес поверженный, поднимаясь и вглядываясь в лицо Николая Степановича. – Я ему все равно ноги повыдергиваю. – Если вы имеете в виду господина Бессонова, хозяина этой обители грез… – Я не знаю, какая у него фамилия, но яиц он не досчитается, это точно! – :то одна нога у него уже благополучно повреждена. И отчего это художник всегда гоним толпою? – Художник! Виртуоз изящной ебли! Чужих жен! – О! Так это ваша жена? – Ну. Типа того. – И вы ее ревнуете? – восхитился Николай Степанович. – Ну: типа того. – А это ваши чичисбеи? – он показал на двух окаменевших спутников рогоносца. Их он уже держал . Нет большой хитрости в том, чтобы взять человека, раскрывшегося в агрессии, да еще пребывающего под воздействием винных паров… – Ну, типа того. Да. – А вы знаете, я свою первую жену сам возил на свидания на извозчике. И что вы думаете? Она меня страшно ревновала ко всем – и все равно была плохого мнения обо мне. – Ну? – Типа того, представьте себе! Кстати, как зовут вашу очаровательную спутницу жизни? – Эта: сучара она. А зовут, – он задумался. – Верка. – Вера, вы вполне можете привести себя в порядок, вы знаете, где здесь что расположено? Она медленно кивнула и попятилась. – А как ваше имя, любезный? – Мое? Мое-то – Игорь. А: э: с кем имею честь?.. – он сморщился от непривычных слов. – Николай Степанович. Да вы проходите, присаживайтесь. Хотите пива? И вы, молодые люди – возьмите вон там стулья… Пять минут спустя они сидели внутри круга: Николай Степанович, Вера, Игорь и один из спутников Игоря. Второго отправили за пивом. Гусар ходил под окнами и прислушивался. Николай Степанович прислушивался тоже. Поддерживая примитивную беседу о негодяе Бессонове, фотографе «ню», ходоке и растлителе, о розданных им несчастной Верочке обещаниях относительно карьеры фотомодели, каковые обещания привели всего лишь к мучительному выведению вши лобковой обыкновенной как самой Верочкой, так и Игорем, о попытках Игоря внушать девушке основы морали и права, о том, что попытки эти заканчивались исключительно и неизменно скандалами и повышенным расходом тонального крема «жамэ», он пытался нащупать ниточки, тянущиеся откуда-то к их сознаниям – и натыкался на пустоту. Ниточек не было? Вернулся посланный за пивом. Начинался третий час ночи. Чичисбеи уныло надувались жидкостью, а Николай Степанович рассказывал Игорю о брачных обычаях африканских племен. – Живут же люди, – не то завидовал, не то сочувствовал Игорь. Его подруга слушала, развесив очаровательные ушки, но не верила. Она была из породы недоверчивых девушек. До определенной степени, конечно. |