Онлайн книга «Программа. Идентификация»
|
– Типа того. Но я не пыталась покончить с собой, просто разозлилась. Табита засмеялась. – Ну да. А где Релм? – поинтересовалась она. Я поняла, что именно за этим она ко мне и подсела. – Он обещал, что сегодня я буду играть с ним в карты. – Она сделала паузу и улыбнулась: – Может, он и тебя позовет. Он классный. И красивый, скажи? Я смотрела на Табиту, соображая, где у нее признаки повреждения мозга. Я не слышала, чтобы кто-то выжил после «Быстрой смерти». Лейси собиралась отравиться вместе с Миллером. Стоп. Миллер. Что случилось с Миллером? – Что ты так смотришь? По-твоему, он не красивый? – улыбнулась Табита. Я не ответила, не сводя глаз с подноса. Что с Миллером-то случилось? Он вроде как был – и вдруг пропал. – Боже мой, – выдавила я. – Я не помню! – Ты чего? – испугалась Табита. – Позвать медсестру? – Нет, – сразу ответила я, накрыв ее руку своей. – У меня забирают воспоминания, – прошептала я. – Стирают мою личность. Табита быстро заморгала, будто очень хорошо меня понимая, но тут же ее глаза остекленели. – Ты такого не говори, – прочирикала она. – Иначе мы обе загремим в другой корпус, и все начнется сначала. Она резко встала и ушла, прихватив поднос. Моя рука заледенела на белой столешнице, я дрожала. Сперва кольцо, теперь Миллер. Что еще исчезло? Чего еще мне не найти? Что со мной происходит? Вдруг меня осенило, что надо делать, если хочу сохранить остальное. Оставив поднос на столе, я пошла к выходу. В дверях меня остановил пожилой хендлер: – Ты куда? – В туалет. – Вон туалет, – он показал на дальнюю стену. – Там нет тампонов, – нашлась я. Он оглядел меня, словно по внешнему виду можно определить наличие менструации, и пропустил. – Поторопись, – сказал он, жестом выпроваживая меня в коридор. Я выбежала, не зная, где его искать. Слезы отчаяния жгли глаза. Надо быть сильной. Надо спастись. Я увидела его возле кладовой и резко остановилась, поскользнувшись в моих тапках-носках. Внутри свело от отвращения. Он считал рулоны туалетной бумаги и записывал на клипборд. При виде меня он улыбнулся. – Здравствуйте, мисс Барстоу. Я чем-нибудь могу вам помочь? – Да, Роджер, – я едва не подавилась этим именем. – Думаю, можете. Роджер запер кладовую и повел меня в палату, улыбаясь всю дорогу и даже бубня под нос мотивчик. Я через силу заставляла себя передвигать ноги, но другого выхода не видела. Программа не оставила мне выбора, кроме как спасать немногое оставшееся. Роджер открыл дверь и отступил, пропуская меня. На меня пахнуло сильным запахом мяты; теперь меня будет тошнить при виде мятной жвачки. В палате я остановилась, не глядя на кровать. Когда Роджер запер дверь, я скрестила руки на груди. – Во-первых, скажите, что будет с Релмом. Роджер засмеялся. – С Майклом Релмом все будет замечательно. У него привычка вытворять такое, за что других наказывают. Я наморщила лоб. – Что это значит? – Он скоро вернется. Надеюсь, ты меня не за этим позвала? Он наклонил голову набок, будто и вправду любопытствуя. Я похолодела. – Откуда мне знать, что вы вернете мне мои воспоминания? – Я не могу вернуть утраченное, – сказал он почти с сожалением. – Но есть возможность сохранить отдельные воспоминания, блокировав их от антигенов. – Каких антигенов? – Желтая таблетка, которую ты принимаешь, отыскивает воспоминания, помеченные доктором Уоррен. Сперва ты пьешь красную – своего рода сыворотка правды. Пока ты говоришь, она действует как краска, прикрепляясь к воспоминаниям. А потом ты пьешь желтую, и она их стирает. Это, конечно, упрощенная схема. Скоро от тебя останется совсем мало, и воспоминания будет легче отследить. Таблетки съедают мои воспоминания. А доктор Уоррен говорила, красная помогает мне расслабиться. О чем еще она лжет? – Каким образом ты можешь помочь? – спросила я. – Что можешь сделать, чтобы меня… не стерли? Роджер сунул руку в карман, достал маленький контейнер и двумя пальцами извлек фиолетовую горошину. – Это может спасти воспоминание о чем-то одном. То, чего тебе очень не хочется потерять. С нее может поплохеть, но риск того стоит. Если проболтаешься доктору Уоррен, тебе сотрут память не избирательно, а полностью. Так что, если решишься, это должно остаться между нами. Я взяла фиолетовую таблетку, не зная, можно ли ему верить. Что, если Роджер лжет, чтобы сделать со мной что-то гнусное? – А чего ты хочешь взамен? Он улыбнулся. Кожа вокруг глаз собралась в складки. – Я не чудовище, Слоун, мне нужен лишь поцелуй. – Роджер помолчал. – На этот раз. – То есть дальше будет требование секса? – делано ужаснулась я, хотя и знала, что этим кончится. Знала и все равно попросила помочь. Я просто надеялась на другой ответ. – Конечно, нет, – ответил Роджер. – Один поцелуй. Маленькая симпатия. Легкая влюбленность способствует выздоровлению, Слоун, тебе на психотерапии не говорили? Хотя, похоже, это ты уже и сама выяснила. Я понимала, что он говорит о Релме, но отвечать не стала. Он думает, что у нас с Релмом роман, но это невозможно, я же вернусь к Джеймсу. Взяв таблетку у Роджера, я повертела ее в пальцах: – Как она действует? – Сосредотачиваешься на одном-единственном воспоминании, глотаешь таблетку и удерживаешь мысль, ни с чем не смешивая. Не пытайся удержать несколько воспоминаний, иначе в голове начнется путаница. Я смотрела то на таблетку, то на хендлера. Во рту пересохло, а ладони отчего-то вспотели. Всего лишь поцелуй, но ощущение, будто как перед прыжком с моста. Мне противно даже подойти к Роджеру. Решимость начала слабеть. – Что для тебя ценнее, Слоун? – тихо спросил он. – Ты дорожишь своим прошлым? Две слезы покатились по щекам. Я думала о Джеймсе, Брэйди и Миллере. Эта частица меня в Программе не выживет. Может, фиолетовая таблетка повлияет на исход? Может, она меня спасет? – Только поцелуй, – предупредила я. Роджер засмеялся. – Да, но я сам решу, сколько он продлится. И поцелуй должен быть настоящим, Слоун. Покажи мне страсть. Я с силой потерла лицо, так что кожа начала саднить, опустила таблетку в карман халата и нетвердо шагнула вперед. – Не заблуждайся, – прошептала я, глядя Роджеру прямо в глаза. – Я тебя ненавижу. Он улыбнулся: |