Онлайн книга «Парламентеры (сборник)»
|
– Рискнул бы, не рискнул бы – это к делу не относится, – сухо заметил Градиленко. – А я вот не рискнул. Но отчет, тем не менее, отправил, исправно и своевременно. Что еще вам от меня нужно? – Мне нужно понять, почему вы не выполнили пункт третий седьмой главы наставления по работе на внеземных территориях… – Ну, все, – рассвирепел Ник. Он вскочил, швырнул в испуганно пискнувшего Градиленко легкий пластмассовый табурет и решительно направился к выходу. Люк он отворил увесистым пинком, так, что десантник с прикладным лучевиком у каюты невольно отпрянул. – Э! – десантник тут же опомнился и попытался схватить Ника свободной рукой за локоть. – Убери лапы, горилла! – рявкнул Ник во весь голос и пихнул десантника. Очень сильно пихнул, злость помогла. Десантник впечатался в переборку. Кажется, он поверить не мог, что это происходит на самом деле. – Арестованный! Приказываю остановиться! Лицом к стене! Руки за голову! – окончательно опомнился десантник. Наверное, он навел на Ника свой лучевик, но Ник не видел этого, потому что просто шел прочь по твиндеку. Не оборачиваясь. Не станет же этот вояка стрелять, в самом-то деле? На шум, естественно, примчались еще десантники. Ника прижали к переборке и дали знать дежурному офицеру. Когда дежурный офицер явился, Ник заявил, что будет разговаривать только с капитаном и только в присутствии на связи своего непосредственного начальника – Питера Шредера. Градиленко из каюты так и не появился, и, возможно, именно поэтому Ника действительно повели под усиленным конвоем к капитану крейсера «Калахари». Капитанская каюта тоже была шестиугольной, но по размерам превышала ту, где допрашивали Ника, раза в четыре. – Арестованный Капранов доставлен, сэр! – отрапортовал сержант из конвоя. Докладывал он по-английски, отсюда и это «сэр». Ник поморщился. В работе от конторы Шредера были и свои минусы – приходилось иметь дело в основном с англичанами и американерами. Единственные земляки на «Калахари» – и те из группы зануды Градиленко. Вот повезло-то! – Идите, сержант! – велел капитан. С виду невозможно было сказать, злится он или нет. – Сэр! Оставить ли конвойного? – Не нужно, сержант. Арестованный не станет буянить. Ты ведь не станешь? – капитан обратился к Нику, и Ник мгновенно понял – не станет. В этого человека он ни за что не решился бы метнуть табурет. Потому что в каждой морщинке лица, в зрачках, в упрямом абрисе скул, в еле влезающей в мундир груде мускулов капитана читалась такая сила и уверенность в себе, что невольно хотелось съежиться. – Есть, сэр! – Когда потребуется, я вызову конвойного. – Так точно, сэр! Странно, но ответы сержанта не показались Нику данью пустой муштре. Такому капитану хотелось отвечать четко, отрывисто, и непременно добавлять в конце уважительное «сэр!» Тем временем сержант выскользнул из каюты и затворил тяжелый герметичный люк. Ник откуда-то знал, что режим герметичности сейчас не включен. Знал он и то, что на военных кораблях использовались только такие люки – никаких перепонок. У военных свои представления о надежности. – Что, сынок? Достал тебя этот книжный червь? – неожиданно миролюбиво спросил капитан. – Не то слово, – сумел выдавить из себя фразу Ник. Откровенно говоря, он ожидал разноса, давления, угроз – чего угодно, но только не вот такого устало-доверительного, почти домашнего тона. – Он и нас всех успел достать, пока мы к Селентине шли. Так что я тебя понимаю. К сожалению, он тут вроде как шишка – мне приказано оказывать ему и его людям всяческое содействие. В утешение могу сказать, что его люди – совсем другой народ, обычный и свойский. И шефа своего, опять же по секрету, совсем не жалуют. Но – вынуждены терпеть. Так что ты там натворил? Ник вдохнул побольше озонированного воздуха, пахнущего не то пластиком, не то чуть подогретой керамикой, и одним духом выпалил: – Да ничего особенного! Когда он в сто первый раз задал мне вопрос, на который я уже сто раз перед этим ответил, я не выдержал и запустил в него табуреткой. И направился в каюту, которую мне отвели. Но ваши орлы меня в коридоре повязали… Капитан скудно улыбнулся: – Ты, помнится, требовал связи со своим шефом? Ник немного смешался: – Да… – Терминал там, – капитан указал на небольшой пульт в одном из шести углов каюты. – Вперед! Ник взглянул на часы, прикинул, что в Англии сейчас около одиннадцати утра, встал, прошел к пульту, уселся и набрал в адресной строке вызов шефу. Питеру Шредеру. Ответила заместительница – рыжая английская леди средних лет. Долорес Хиллхардт. Тоже светило эмбриомеханики мировой величины, тетка въедливая и строгая, но ничуть не вредная. – Ник? – она даже обрадовалась. – Тебя уже отпустили эти кабинетные крючкотворы? – К сожалению, нет, мадам. Скажите, я могу поговорить с шефом? – Вообще-то он занят. У тебя что, проблемы, малыш? – Откровенно говоря, да. – Жди, – отрезала Долорес и пропала из кубического экрана. Спустя минуту экран переключился, и из пространства над пультом на Ника взглянул шеф. – Здравствуй, Ник. Я рад, что с тобой все в порядке. Я уже посмотрел твои отчеты – проблему с валлоидным синтезом мы действительно прошляпили. Ты молодец. Жаль, что тебе не удалось довести работу до конца. – Спасибо, шеф, – от души поблагодарил Ник. – Я слышал, у тебя какие-то проблемы с контактерами? – Не то слово, шеф! Я ведь нарушил пункт три седьмой главы наставления… А до того, что мне при этом разворотили всю рабочую площадку, угробили все зародыши и выросшие механы, что сам я вынужден был спасаться на дереве – до этого им дела нет. Кстати, я арестован. – Арестован? – брови Шредера сошлись над переносицей. – С какой стати? – Да все с той же. – Так! Ты на «Калахари»? – Да. – Побудь на связи. Кстати, откуда ты меня вызвал? – Из капитанской каюты. Капитан был настолько любезен, что предоставил мне эту возможность. Ник покосился на капитана – тот невозмутимо сидел в кресле и глядел в какой-то пестрый журнал. – А… Тогда можешь не висеть на связи. Я все утрясу и сам вызову «Калахари». Сиди тихо и на рожон не лезь. Понял? – Понял, шеф! – с воодушевлением заверил Никита. – Жду! Он отключился и встал. – Капитан! Честное слово – офицеры вроде вас заставляют думать о военных как о людях, а не как о солдафонах. Огромное вам спасибо! Капитан, казалось, не обратил на его слова никакого внимания. Он отложил журнал в сторону, потер переносицу и, словно бы куда-то в сторону, сказал: |