Онлайн книга «Око Всевышнего (сборник)»
|
– Начинайте! И снова золото против серебра, Север против Юга… Крепыш, не раздумывая, атаковал: его удар пробил бы, наверное, винную бочку. Рука чуть-чуть завалилась влево. Даан зафиксировал это в памяти. Удары сыпались на него один за другим, приходилось уклоняться, падать, вставать, садиться на шпагат, вновь вставать; ответить пока не удавалось. Каждый раз крепыш уводил ударную руку (или ногу) немного влево, словно боялся, что Даан его зацепит встречным. Не зря боялся: улучив момент Даан, рванулся в ближний, отвел руку южанина еще дальше влево, сблокировал удар колена коленом же, полуобернулся и… Не ударил. Кулак его застыл у самого виска южанина. – Стоп! – сказал Цхэ, и Даан увидел, как улыбается Бин, Первый-в-храме. Видит Каома, он сражался достойно! Перед вторыми поединками осталось по пять избранников с каждой стороны. Перед третьими и последними – всего по два. У северян – Юл Ю и Даан, у южан – Су То и первый соперник Сань Но. Сам Сань Но покинул арену со слезами на глазах: он ни в чем не уступил перед этим высокому южанину, но Настоятели выбирают только двоих… Последние две схватки увенчали турнир. Юл Ю и Су То долго вынуждали зрителей замирать и вскакивать с мест, а сигнал Цхэ застал их во встречных блоках. Даан, собранный и заведенный до предела, напротив, быстро и красиво разделался со своим оппонентом: пресек «ступню Каома» встречным ударом кулака, и пока ошеломленный южанин пытался сохранить равновесие и удержать горизонт, свалил его заурядным «хвостом дарка». Опомнился Даан лишь когда Цхэ повязал ему на шею полосатую ленту и велел стать на колени перед Верховными. Он скосил глаза: рядом с такой же лентой на шее преклонил колени Су То-южанин. Все ясно. Они – победители. Что же, Су То – достойный боец, Даан уже жалел, что не сможет встретиться с ним на арене. Впрочем, время покажет. А вот Юла жалко. Он ведь не проиграл, хотя и не победил. Кто знает, что случилось бы, если с Су То довелось бы встретиться ему, Даану? 5. Когда поздним вечером зрители удалились после остальных поединков, не имеющих отношения к избранникам и Обряду, унеся с собой шум, споры и веселье, в тауте остались только Верховные, тени-Настоятели из обоих монастырей, Даан и Су То, снова поставленные на колени, и Сатэ. Встал Бин, Первый-в-храме Севера. – Вы постигли многие тайны ши-тао, младшие. Вы оказались лучшими среди избранников-до. Но это не значит, что отныне вам предстоит жить за ладонью Каома. Нет: испытание только началось. Даан и Су То еще долго показывали Высшим, на что способны. По команде они ломали каменные плиты, пробивали толстые доски, доставали в прыжке высоко висящие кувшины, сражались с Наставниками последнего круга, ходили с завязанными глазами по слабо натянутому шнуру, отвечали на тысячи вопросов… Даан видел, что ровесник-южанин делает все по-своему, немного иначе, чем северяне, но справляется не хуже. Испытание закончилось далеко за полночь. Избранников отправили спать, так ничего толком и не объяснив. – Они вполне достойны, брат Бин! – удовлетворенно сказал Тао-южанин. – Ничуть не хуже тех парней, что побывали на их месте сорок восемь лет назад… Бин усмехнулся. Он все помнил: тогда на этом же месте в этом же тауте стояли, преклонив колени перед тогдашними Верховными, они с Тао и легкий ветер, врывающийся в таут, шевелил свисающие с шей полосатые ленты победителей. Сатэ-хранитель привел Матурану. Юноша приветствовал Настоятелей по обычаю монастырей. Его уже несколько раз выслушивали, но до сих пор не решили, какую роль сыграет он в исполнении Обряда. Сатэ предлагал послать его с избранниками. Настоятели вежливо сомневались: надо ли? Хранитель отыскал в библиотеке старые записи, из которых явствовало, что много циклов назад островитянин (кстати, родившийся в год Тигра-воина) помогал монахам исполнить Обряд. Это вынудило Настоятелей задуматься и еще раз все взвесить. В конце концов решили подвергнуть испытанию и Матурану. Бин хмурился. Не нравился ему Матурана. Хрупок, нежен, словно девушка. Мужчина должен быть сильным. – Готов ли ты служить Каоме, чужеземец? – Да, Высший. Я служу ему всю свою недолгую жизнь. Ритуальная татуировка паутинилась на его левом плече, это давно проверили. На островах Архипелага встречались общины, поклоняющиеся Каоме, в монастырях прекрасно знали это. Изредка появлялись островитяне-паломники и всякий раз находили кров и пищу в обители монахов. – Постигал ли ты ши-тао? – Нет, Высший, это ваше искусство, и нам оно неведомо. И это было правдой. Архипелаг воспитал свое учение и свои стили единоборств. Но ведь любой стиль требует силы и тренировки. А что Матурана? Ни одной рельефной мышцы. – Как же ты защитишь себя в трудную минуту? Островитянин прижал ладонь к груди: – Над всем властен Каома и если ему угодно будет сохранить мою ничтожную жизнь, я останусь невредим. – Каома любит сильных. Матурана покорно склонил голову. – Докажи, чужеземец, свою силу. Видишь эту черепицу? Разбей ее. Юноша поднял на Бина твердый на удивление взгляд. – Я не умею разбивать камни, Высший. Разве это поможет справиться с недругами? Бин поморщился. Такой попутчик будет избранникам только обузой. – Хорошо. Тогда попробуй защититься от человека. Брат Фын! Один из теней-Настоятелей, невысокий монах, глава кона меча, встал и поклонился Верховным. Но Матурана виновато отступил. – Мне нельзя сражаться, Высшие, если нет угрозы жизни. Учитель говорил о любви ко всем, в том числе и к врагу, а не о ненависти. Он запрещал пускать в ход силу. На Архипелаге Учителем звали главу общины. – Оставим это, брат Бин, – подал голос безмолвствовавший Тао-южанин. «Чужак совсем не так прост, как пытается показаться. Может быть, он слаб телом, но наверняка силен духом». – Он умен и смекалист; думаю, избранники сумеют защитить его в случае нужды. А нет – пусть пеняет на себя и своего Учителя. Пусть идет! Бин поразмыслил. – Ладно, брат Тао! Пусть. Ступай, чужеземец! Ты пойдешь с избранниками. Сатэ очень хвалил тебя, так не подведи же его! Сатэ вздохнул с облегчением. Последний козырь не понадобился, Матурану допустили к Обряду и так. Хранитель не хотел без нужды раскрывать истинную сущность островитянина даже Первым-в-храме. Удивительно еще, как монахи не обратили внимания на главную татуировку, что украшала левое предплечье. Матурана поклонился и покинул таут. Несколько минут все Настоятели молчали. |