Книга Темные дороги, страница 16 – Тони О'Делл

– Спасибо, – ответила она.

– Впервые вижу такой каменный пол, – добавил я. – Мне только кирпичный попадался, и то единственный раз.

– Зато все разбивается только так, – сказала она. – На мелкие кусочки. Но выглядит красиво. Мне очень нравится.

К моему изумлению, Келли как была, с тряпкой в руке, опустилась на четвереньки и поманила меня. Я преклонил колени, и она показала мне серебристый камень, внутри которого мерцали черные и кремовые блестки.

– С близкого расстояния видна еще и тоненькая розовая прожилка. Только сразу ее не ухватишь. Надо присмотреться.

Я вгляделся. И правда. Заодно я задержал взгляд и на самой Келли. Сколько времени ей потребовалось созерцать кухонный пол, чтобы заметить такие подробности?

Она поднялась на ноги и случайно задела меня рукой. Я был в куртке. Келли даже не коснулась моей кожи. Но меня до промежности залила волна тепла. У меня встал так, что даже неприлично. Хорошо, волна быстро схлынула. Словно огонь сожрал пролитый бензин.

Я вскочил с пола и побыстрее уселся за стол. Она не отрывала глаз от камня и ничего не заметила.

– Сделай мне одолжение, Харли. – Она повернулась к раковине, переложила в нее тарелки. – Съешь ради меня этот кусочек свинины.

Я поправил джинсы. Эта молния загонит меня в могилу. Сегодня утром защемила последние трусы. А предназначенные на них деньги я потратил на Джоди в «Макдоналдсе». Да еще пришлось купить ей динозавра, чтобы помалкивала насчет нашего свидания с мамой.

– Спасибо, нет, – проговорил я.

– Ой, перестань.

– Я уже поел.

– Здоровенный парень вроде тебя не справится с маленьким куском мяса?

Я промолчал. Пусть какой-нибудь здоровенный парень ответит вместо меня.

– Прошу тебя, – настаивала Келли. – А то придется отдать собакам.

– А как же ваш муж? – поинтересовался я.

– В рот не возьмет. – В тоне ее слышалось раздражение. – Он ужинает в другом месте.

– Ну ладно, – согласился я.

Вилку в мясо я вонзил с такой энергией, словно оно сейчас убежит.

– Пива хочешь? – спросила она.

– Конечно, хочу.

Она вернулась с «Микелобом». Я уже почти взял бутылку в руку, когда она спросила:

– Погоди. А лет тебе достаточно?

– Не совсем. Мне девятнадцать. То есть двадцать почти. Через пару месяцев стукнет.

– Вот оно как! – выдохнула она и села напротив меня. – Ребенок. Дитя.

И что мне стоило соврать? Может, рассказать ей еще и про Бренди Кроуи, и про свидание с мамочкой в тюрьме, и про то, как писался от побоев папаши, и еще кое про что? Чтобы у нее окончательно сформировался образ полного дебила.

– Я думала, ты старше, – призналась она.

– А я и старше своих лет, – промычал я с полным ртом.

Келли засмеялась. Не вижу ничего смешного. Все серьезнее некуда. Хотя пусть ее хохочет. У любой бабы спроси, что в мужике самое главное, и она ответит: чувство юмора. Соврет, конечно, но что-то в этом есть. Иначе что цепляться к этому самому чувству юмора?

– Очень вкусно, – похвалил я свинину. И не соврал. В жизни своей не ел ничего столь нежного, сочного и ароматного.

– Спасибо, – улыбнулась она.

Похоже, мой комплимент насчет еды порадовал ее больше, чем похвала дому.

– Джоди тоже понравились отбивные. Съела целых две штуки.

Дверь с грохотом распахнулась, и трое детишек ворвались в дом. Дети Келли были загорелые и темноглазые, Эсме нахлобучила на голову темно-синие волосы Белоснежки, а Зак щеголял желтыми космами.

Они резко затормозили. Эсме налетела на Зака, и тот обеими руками отпихнул ее. Высунутый розовый язык несколько портил ее ангельское личико, а Зак ухмылялся, будто бывалый солдат, повидавший на своем веку не одну битву.

– Вы забыли закрыть дверь, – мягко упрекнула Келли.

– У нас есть что покушать? – осведомилась Эсме.

– Вы же только что поужинали, – удивилась Келли. – Пойди закрой дверь.

– Мы хотим десерт.

– Я еще даже тарелки не помыла. Погодите немного.

– Ты ела свиные отбивные? – спросил я у Джоди.

– Ага, – ответила та. – Мне понравилось.

– Ты же терпеть не можешь отбивные.

– Те, которые ты готовишь. Они на мочалку похожи, не жуются.

– Думаю, все дело в маринаде, – засмеялась Келли. – Это очень просто. Яблочный сидр, лимонный сок, мед и соевый соус. Могу дать тебе рецепт.

– И еще рецепт макарон и бобового супа, – горячо попросила Джоди.

– Это тоже просто… – Келли замерла. – Эй, а где ваша обувь?

Они все были босиком.

– Во дворе.

– Лето еще не наступило, – строго сказала Келли. – Ну-ка несите обувку сюда. Немедленно.

– А Круз сегодня пришел в школу в шортах. – Эсме упрямо вздернула подбородок.

– Который Круз?

– Круз Левандовский.

– А мне-то до него что за дело?

– Его отец – воспитатель, – отчеканила Эсме.

Келли закатила глаза:

– Его отец – учитель физкультуры. Теперь живо за обувью, а тебе, Зак, и вообще уже пора домой.

Троица с топотом устремилась вон.

Келли села и со вздохом открыла пиво для себя.

– У них в классе пять Крузов. Случайно не знаешь, откуда они взялись? До сих пор мне был известен только Санта-Круз. Отсюда, что ли, куча народу взяла это имя для своих детей?

– По-моему, так звали одного типа из мыльной оперы, – заметил я.

– Ах, вот как. Тогда все понятно.

Она глотнула пива из стакана, глядя куда-то в пространство. Я прикончил отбивную. Думал, Келли не заметила, но она, не повернув головы, пододвинула мне блюдо с картошкой. У всех матерей реакция на пустую тарелку одинаковая.

– Забавно, когда тебе нравится какое-то имя и вдруг оказывается, что оно дурацкое. По тем или иным причинам. И наоборот. Имя тебе не по душе, но тут обнаруживается, что человеку его дали не просто так или что оно пробуждает нежные чувства. И ты меняешь свое отношение к этому имени.

Я не вникал в ее слова, но слушал. Уписывал картошку. И украдкой смотрел на нее. Только бы не встретиться глазами. В углублении шеи у нее родинка размером с зернышко перца.

– Меня всегда ставило в тупик имя Мисти [16] , – сказала она. – Оно нравилось твоей маме или Мисти родилась в туманный день?