Онлайн книга «Записки фельдшера»
|
— Надюша, принеси… — произнесла бабушка. — Врач же просит. Соседка с неохотой вышла, смерив подозрительным взглядом бригаду. — Не сопрем ничего, не переживайте, — успокоила ее Рита. Грохнула дверь. Девушка скорчила гримасу, открывая укладку. Ильинский, воткнув фонендоскоп в уши, аускультировал спину больной. По мере обследования морщина на его лбу становилась все глубже. Бабушка дисциплинированно дышала полной грудью. Наконец врач раздраженно выдернул фонендоскоп. — И не лень вам, уважаемая Марья Никитична, ерундой в четыре часа ночи заниматься? — Ась? — изумленно спросила старушка. — Какая у вас, извините, к дьяволу, астма? Ни одного хрипа во всех отделах легких, дыхание везде проводится просто великолепно! Вы бригаду лежа встретили! Какая астма лежа? — Мне нужен укол. — Стоп! — Ильинский убрал фонендоскоп в чехол тонометра. — Укол уколом, конечно… Вы что-то от астмы своей принимаете? — Да, принимаю. — Бабулька на удивление бодро вскочила, просеменила к серванту и начала бойко выкладывать на стол конвалюты с таблетками. — Вот, вот, это вот еще принимаю. Врач и фельдшер синхронно посмотрели на гору медикаментов, затем на больную. — Бабулечка, — сладким голосом произнесла Рита. — Вы вообще лечитесь или нет? — Как? — У вас тут флакон сальбутамола лежит. Он даже не распечатан. — Нет! — Старушка в священном ужасе затрясла руками. — У меня три операции на глаукому [34] было. Он на глаза… это… в общем, плохо делает глазам! — Вас же никто не заставляет его в глаза ингалировать, — устало произнес Ильинский. — Зачем вы нас вызвали, можно спросить? Приступа, как такового, у вас нет, а если бы и был — у вас же все под рукой. Вот, пожалуйста: эуфиллин есть, теофиллин есть, теофедрин даже где-то раздобыли, дексаметазон таблетированный тоже есть. Ингалятор бронхоспазмалитиков есть. Чего вам не хватает? — Мне нужен укол! От него все проходит. А таблетки, мне ваша участковая сказала, печень убивают! — А растворы — нет? Вы думаете, они у вас мимо печени проскочат? В двери показалась соседка, держащая в руке паспорт, завернутый в полиэтиленовый пакет. — Марья Никитична, они что, вам ничего не укололи? Так и знала! Слушайте, вы, как вас там, — мы в вас не нуждаемся! Освободите помещение, мы другую «Скорую» вызовем! — Женщина, а вы считаете, что «Скорой» больше делать нечего, как на всякие «лажняки» по ночам разъезжать?! — не выдержала Рита. — Что?! — Что слышала! У вас совесть есть вообще? Мы вам что — поликлиника на дому? Другую она «Скорую» вызовет, да сейчас, разбежались мы уже! Десять бригад тебе пригоним, только свистни! — Девушка, да я же вас посажу за эти слова! Вы клятву Гиппократа давали! — А вы ему кто, родственница? — ядовито засмеялась Рита. — Если я чего Гиппократу давала, пусть он с меня и спрашивает! — Так, прекратите! — Ильинский изо всех сил грохнул кулаком по столу. — Устроили базар-вокзал! Рита, перестань! И вы помолчите! Наступила кратковременная тишина, прерываемая тяжелым дыханием женщин. — Значит, так, Марья Никитична, — произнес врач. — Как врач «Скорой помощи» говорю вам, что никакого приступа бронхиальной астмы у вас нет, дыхание нормальное, одышки и гипоксии я не наблюдаю. Про из ведение инъекции бронхоспазмалитиков считаю нецелесообразным, потому как эуфиллин вызывает тахикардию, что в вашем возрасте не пройдет безвредно. Для профилактики астмы, если у вас таковая есть, принимайте все те препараты, что вам прописал участковый врач, по той схеме, которую он вам нарисовал. Если возник приступ удушья, снимайте его ингаляцией сальбутамола. И только если сальбутамол вместе с эуфиллином не помог, только тогда вызывайте «Скорую». Вам все понятно? — Нормально, — с ненавистью произнесла соседка. — Замечательно наша «Скорая» лечит, слов нет. Выходит, по вашим словам, она здорова? — Выходит. Рита, написала? Собирайся. И дай таблетку феназепама. — Не надо нам ваших поганых таблеток! — А вас никто и не спрашивает! — оборвал Ильинский толстую даму. — Свое мнение держите при себе. Бабушка оттолкнула руку фельдшера с белой таблеткой. — Нет, мне не надо. Доктор, вы что, укол делать не будете? — Как знаете, — Рита положила таблетку на тумбочку. — От нее заснете и про свои болячки забудете. — Мне укол! Медики направились к выходу, потеснив занявшую дверной проем соседку. Та прошипела что-то угрожающее вслед и от души бабахнула входной дверью, едва не прищемив врачу ногу. — Вы еще ответите, — донеслось из-за двери. — У меня сын в администрации работает… — Да пошла ты со своим сыном, — зло сказала фельдшер. — Вы как, нормально, Борис Иванович? — Вроде да. Пойдем, не стоять же тут до утра… Они начали спускаться по скрипучим ступенькам. — А чего соседка-то так суетится, как думаете? — поинтересовалась фельдшер, перехватывая «терапию» поудобнее. — Чего тут думать, все и так понятно. Квартира. Бабка одинокая, родственников, судя по всему, нет, соседка ее досматривает. И, разумеется, прилагает все усилия, чтобы бабулька поскорее обратилась в кооператив «Земля и люди». Видишь, паспорт уже себе захапала, на всякий, как говорится, пожарный. Да и остальные документы, думаю, тоже… Ей будет самое разлюбезное дело, если мы приедем и бабульку угробим, введя непоказанный препарат. Вот она и дерет горло. — Сука, — прошипела Рита, бросив ненавидящий взгляд наверх. — Да ладно, девочка, не порть себе нервы. Люди сейчас такие, что поделаешь… Машина встретила их теплом, пахнувшим из кабины и салона. — Ай да Сашка, — цокнул языком врач. — Ну, спасибо, дорогой, все сделал. — Да-да, умничка, — подтвердила из салона Рита, снимая куртку. — Аж жарко. Спасибо, Санёк. — Да ладно вам, — засмущался водитель. — Свои же люди, чего там этот бензин жалеть. Ильинский взял рацию в руку. — «Ромашка», бригада двадцать, Гагарина. — На станцию, двадцать, — помолчав, ответила «Ромашка». — Вызов принят, — усмехнулся врач. * * * Две недели спустя после этого вызова Ильинский лежал на кушетке, отдыхая после обеда и четырех вызовов, когда подал голос селектор: — ВРАЧ ИЛЬИНСКИЙ, ЗАЙДИТЕ К ЗАВЕДУЮЩЕМУ ПОДСТАНЦИЕЙ! ИЛЬИНСКИЙ! — Полежать не дадут спокойно, — вздохнул врач, с неудовольствием вставая. — Какого лешего ему надо? |