Онлайн книга «Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2»
|
– Беглецы мы, – сказала она заготовленное. – Жена ему развода не даёт… – Во как, – усмехнулся всё тот же старший; прочие молчали. – Война, а у людей то же всё на уме… Не выйдет, госпожа, даже при большом нашем желании не выйдет. Там стражники стоят, смотрят. Это вам надо с капитаном каким договориться да после на лодке подплыть, а здесь – нет, не получится… – Жаль, – сказала она. – Мы бы заплатили. – Не без того, понятно… Не, ищите капитана. Вон там обыкновенно сидят, у портовых интендантов. Во-он, окошки цветные, светятся. Попробуйте, может что и… – Ну, спасибо, – она улыбнулась как могла сладко и шагнула в темноту. – Я бы с такой от своей козы… – дослышала она. А план казался ей всё глупее. Он и был глуп. Изначально был глуп. Только такой она и могла придумать. Допустим, без пищи как-то можно ещё просидеть в тёмном уголке – ну, с неделю. Но без воды? Она подумала о воде, и ей тут же нестерпимо захотелось пить. На судно, подумала она. Любой ценой. Немедленно. Подплыть на лодке – советовали вы мне? А зачем она нужна, лодка? Отрада стояла, прикидывая, где лучше выйти к воде, когда позади быстро-быстро зашуршали шаги. Она оглянулась, присев. Подбегал худенький кривобокий человечек, которого она все эти дни часто видела из окна. Сбежала, подумала она с отчаянием. От вас не сбежать… – Уходите быст… Человечек вдруг переломился как-то сразу во всех сочленениях и мягко рухнул, будто в теле его не осталось ни одной косточки. Отрада оцепенела. И тут с давно забытой силой – полыхнуло в глазу. Она зажала его руками, но и сквозь ладони было видно, как яростный золотой блеск обливает строения, кусты, сухую траву, штабеля брёвен… и приближающихся к ней мужчин. Они были голые по пояс, в каких-то безумно широких меховых штанах, а в руках… В руках они держали винтовки. Наверное, она что-то вспомнила. Потому что даже не закричала. Оглянулась назад. Позади, шагах в трёх, стоял такой же облитый золотом человек в плаще с опущенным капюшоном, скрывающим пол-лица. Она откуда-то знала, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не приподнимает этот капюшон… – Мы взяли её, – сказал он, поднеся ко рту запястье, охваченное широкой плоской цепью. "Возвращайтесь", – отдалось в ушах. Мелиора. Монастырь Клариана Ангела Настоятель Иринарх внимательно рассматривал Алексея. Будто я под стеклом, подумал Алексей. – В мире живых ты приходил к людям, – сказал он наконец. – В мире мёртвых они будут приходить к тебе. Не обязательно те, кого ты желал бы видеть. Скорее – наоборот… – Это я знаю. – Подумай ещё. – Я не изменю решения. – Тогда – отдыхай до заката. Тебе дадут сонного питья. – Я буду очень крепко спать и без питья, – Алексей усмехнулся. – Не будешь. Тебе только так кажется. Кроме того, – настоятель усмехнулся в ответ, – это не простое питьё. А теперь скажи мне: ты узнал всё, что хотел? – Издеваетесь, отец настоятель? Я всего лишь убедился, что по-прежнему, как и был: туп, глуп и неучён… Скажите хоть вы: все эти предсказания и откровения, все эти нити судьбы – они действительно такие… – он замолчал в поисках единственного слова. Иринарх слабо взмахнул рукой: понял. Покачал головой. – Если верить в судьбу, она становится непреложной для тебя. Если верить в собственное неверие – она становится ещё более непреложной. Это касается и отдельного человека, и всего мира. Но попадаются среди людей такие вот, как ты, – в неверие не верящие. Они редко доживают до зрелых лет… – Ларисса сказала, что мне чего-то нельзя знать о себе – потому что в противном случае я сравняюсь могуществом с самим Богом. Это действительно так? – Не только в могуществе. Главное – что и в бессилии. Ты ведь видел его. Говорил с ним. – Кажется, он сумел ничего не сказать мне… – Возможно, ещё не проросли те семена, что он вложил в твои уши. – Так вразумите меня хоть вы. Только как-нибудь… без обиняков. – Хорошо, попробую. Попробую… Он потянулся к чайнику. Чайник был уже пуст. – Фортунат!.. Неслышно ступая, вошёл бывший ангел. Он постарел лет на сорок, ссутулился, поседел. Дорого приходилось платить за несколько недель абсолютного знания – и свободного полёта… – Принеси ещё чаю. Но чайник уже был у Фортуната в руке. Старый закопчённый глиняный чайник с верёвочкой вместо ручки. Он поставил его на стол и забрал пустой. Повернулся… – Постой, Фортунат. Вот слав спрашивает: что ему делать дальше? Идти по пути судьбы – или по пути сердца? Он из тех, кто способен и на то, и на другое. Или даже на что-то третье… Бывший ангел посмотрел на Алексея, но как-то поверх глаз. Лицо ничего не выражало. – Если сможешь, – сказал он, и голос его был сед, – отомсти за нас – за всех… Тихо ушёл. – Вот и ещё один путь, – сказал Иринарх спокойно. – Вполне достойный мужчины и воина. И, как было заказано – без обиняков. Алексей вдруг почувствовал удушье. – Ты не получишь готового ответа, – предупреждая его выкрик, сказал Иринарх. – Хотя бы потому, что готовый ответ будет лжив в любом случае. Понимаешь: в любом! Не буду объяснять и доказывать, просто постарайся вспомнить сам: сколько самых простых и умных слов были неправильно поняты? Да – почти все они… Поэтому я, даже зная, что именно я жду от тебя, не смогу сказать это прямо: потому что ты неизбежно поймёшь меня неправильно. Ты можешь спрашивать меня о чём угодно, ты волен обратиться к мёртвым – но окончательное решение ты примешь сам. Я думаю, ты уже принял его, и всё, что тебе нужно, – лишь убедиться в этом. – Может быть, – сказал Алексей. – Отец настоятель, я не хочу пить сонное питьё. Я и так спал всю жизнь. У меня почти не осталось времени. У вас есть Тихая Книга? – Есть, – Иринарх прищурился на Алексея поверх чашки, но больше ничего не сказал. – Там описано то, что… делается сейчас? Эти скопища людей… – Да. Это там в основном и описано. Очень подробно. – Вы сами читали? – Разумеется. – Тогда я прошу практического совета. Найдите мне место, где говорится о том, что можно противопоставить такому чародейству… Степь. Крайний северо-запад. Пустыня Тот, чьё имя было тайной для него самого и кто тайно вошёл в тело Авенезера Третьего ещё даже не при первом его царствовании, а при простой человеческой жизни, то есть очень и очень давно, – теперь стоял, широко расставив ноги, на крыше древнего храма. Крыша эта, цельная плита чёрного базальта длиной почти сто сорок шагов и немного меньше шириной, покоилась на целом лесе гранитных колонн. Никто не мог представить себе, каким образом эту плиту водружали поверх колонн. |