Книга Памятное. Испытание временем. Книга 2, страница 147 – Андрей Громыко

– Мы хотим, чтобы нам не мешали развиваться так, как мы желаем, строить в мире наше новое, социалистическое общество. Мы не несем ни своего строя, ни своей власти на штыках, и это знают все и тем не менее на нас натравливают все новых и новых врагов. Наша политика есть политика мира, но она не есть политика капитуляции.

И далее:

– Наш лозунг был и остается один и тот же: мирное сосуществование с другими правительствами, каковы бы они ни были [30] .

Рассматривая итоги социалистической революции и гражданской войны в России, Ленин в ноябре 1920 года подчеркнул, что в жизни Советского государства наступила новая полоса, в течение которой его существование будет проходить в «сети капиталистических государств».

– Мы, – говорил он, – отвоевали себе условия, при которых можем существовать рядом с капиталистическими державами… [31]

Отношения СССР и США, всех стран социализма и капитализма в семидесятых годах знали период разрядки и взаимовыгодного сотрудничества. А принцип мирного сосуществования в те годы стал все более учитываться де-факто.

В этот период было найдено решение ряда проблем. В отношениях между странами, принадлежащими к различным социально-экономическим системам, получили развитие политические контакты. Между странами были заключены известные договоры и соглашения. Положение о мирном сосуществовании из документа об основах взаимоотношений между СССР и США 1972 года, о котором говорится выше, по существу было воспроизведено и в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

В Женеве в ноябре 1985 года СССР и США объявили, что ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей.

Однако же политика Вашингтона, которая проводится в действительности, находится в противоречии и с документом 1972 года, и с женевской договоренностью 1985 года.

Много раз приходилось убеждаться в попытках извратить суть тезиса о мирном сосуществовании государств с различным общественным строем. Бывало так: беседуешь с деятелем капиталистического государства. Собеседник заверяет, что его правительство желает мира, оно только и думает о мире.

А затем следуют заявления вроде:

– Однако мою страну, да и мир в целом, подстерегают опасности ввиду самого факта существования социализма с его учением и доктринами.

Подобные доводы повторяются и по сей день.

Если проанализировать год за годом весь послевоенный период, то нетрудно заметить, что ведущие капиталистические государства Запада упорно избегали принятия на себя и в одиночку, и коллективно обязательства не прибегать к силе при возникновении разногласий и конфликтных ситуаций со странами другой социальной системы.

Когда по предложению Советского Союза либо по совместному предложению стран Организации Варшавского договора возникал вопрос о заключении соглашения о неприменении силы в отношениях между государствами, то со стороны государств НАТО поступал, по существу, отрицательный ответ либо вообще не следовало никакой реакции.

Главным доводом стран, отказывавшихся принять наше предложение, являлось обычно утверждение о том, что достаточно Устава ООН, который обязывает государства прилагать усилия к тому, чтобы все споры и разногласия между ними решались мирным путем. Это уставное положение, на принятии которого в свое время настаивал Советский Союз, разумеется, является достижением в международной жизни. Но этого сейчас недостаточно.

Ныне при наличии ядерного и других видов оружия массового уничтожения признание и соблюдение принципа мирного сосуществования государств с различным общественным строем особенно важно.

От времен Генуи до наших дней пролегла огромная дистанция. Но принцип мирного сосуществования двух общественных систем не только не потерял своего значения – он приобрел еще большую силу, еще больший вес в международной жизни.

На моем жизненном пути наряду с государственными и политическими деятелями встречалось немало людей, прославившихся в различных областях культуры и науки. Кое о ком из видных зарубежных представителей культуры я уже написал. Хочу рассказать о некоторых советских.

Естественно, я не берусь давать подробную характеристику ни их судьбы, ни творчества. Все, о чем скажу, будет лишь штрихами к знакомым портретам уже давно знаменитых моих современников.

В жизни дипломата за рубежом тоже бывают неожиданные ситуации, из которых надо мгновенно искать выход. Так, например, случилось и со мной, когда был запущен первый советский искусственный спутник Земли.

В Нью-Йорке шел какой-то очередной дипломатический прием. Вдруг в зал с шумом ворвались несколько корреспондентов. Они задавали всем один и тот же вопрос:

– Где советский представитель? Где Громыко?

Вскоре я оказался в плотном кольце журналистов, которые «простреливали» меня вспышками фотоламп и спрашивали одно и то же:

– Мистер Громыко, что вы можете сказать о запуске вашего спутника?

Честно сознаюсь, я ничего об этом еще не успел услышать, так как само сообщение по радио было передано, когда я находился уже на приеме. Но конечно, нельзя было подавать вида, что меня застали врасплох. Больше того, я старался получить для себя хоть какую-нибудь информацию из их настойчивых вопросов-выкриков. И пока стоял, поворачиваясь и так и эдак перед толпой суетящихся фотокорреспондентов, я узнал, что только что в Москве объявлено о запуске первого в мире искусственного спутника Земли. Стараясь быть как можно более спокойным, я сообщил корреспондентам свое мнение по этому поводу:

– Я считаю это большим достижением советской науки и техники, всего советского народа.

Корреспонденты закидали меня вопросами:

– Как давно Советский Союз готовился к этому?

– Когда вы получили сообщение о том, что будет запущен этот спутник?

– Как долго он будет летать?

Вопросы следовали один за другим. Множество обращений ко мне требовало немедленного ответа. Конечно, они хотели получить как можно больше информации, а я делал вид, что мне кое-что известно, но пока я им об этом сообщить не могу. И вдруг один из них выпалил:

– А когда советский человек полетит в космос?

Этот вопрос был, что называется, с подвохом. Я решил на него ответить так:

– Когда полетит, то об этом будет сразу же объявлено.

Я и не предполагал, что это случится через четыре года. Он полетел. Звали его Юрий Гагарин.