Книга Дом темных загадок, страница 59 – Беатрис Шеридан

Меня пробирает мороз.

Потом на полу я замечаю оторванную дужку от очков, поднимаю и вставляю в замок. Выглядит правдоподобно. Но меня не убеждает. Как я могла позабыть о Николетте? Мне кажется маловероятным, что Беккеру удалось бы одному забросить Себастиана в кабинку подъемника. Итак, где же она?

Я сообщаю остальным о своих подозрениях.

— Нам нужно как можно скорее выбираться отсюда, — говорит Том. — Подвесная дорога. Мы с Филиппом знаем, где это. Мы там рубили дрова.

Я отгоняю прочь воспоминания об окровавленной голове Себастиана в кабинке.

— Я не знаю, есть ли у нас столько времени. — София указывает на руку Филиппа, из которой снова сочится кровь.

Мы удрученно переглядываемся. Она права.

— Но здесь нет телефона. Я все обыскала. — И в тот же миг я вспоминаю, что спрятала мобильник Софии под одним из чанов в подвале, где Беккер меня запер.

— Нам нужно в подвал.

И рассказываю ребятам о телефоне.

Мы бежим вместе, стараемся не отставать, держим наготове пистолет, Беккер может подстерегать везде. Нас четверо, но я видела его безумные глаза и понимаю, на что он способен.

Приходится еще раз спуститься в проклятый подвал, о котором мне будут сниться кошмары всю оставшуюся жизнь, это я уж точно знаю. Нужную комнату мы находим удивительно быстро, но проходит целая вечность, пока я подбираю ключ к двери.

Когда мы распахиваем ее, оттуда буквально пахнет страхом. И от меня он, наверное, исходил, пока я была здесь. Я глубоко вздыхаю и замечаю, что чан, в который я спрятала телефон, — на полу. София и Том подходят к нему и одним махом переворачивают.

Под ним не только телефон, но и Николетта. Она скрючилась, как ребенок, с ног до головы измазана кровью. Я склоняюсь к ней и только тогда замечаю в сумерках, что она не ранена. И я догадываюсь, чья кровь на ее одежде.

Когда я дотрагиваюсь до ее плеча, она вздрагивает, потом распахивает глаза и смотрит словно сквозь нас.

Мы пытаемся говорить с ней, но она ничего не отвечает.

— У нее шок. — София склоняется над ней ниже, чтобы заглянуть в глаза.

— Как бы там ни было, нам нужно взять ее с собой.

Том поднимает перепачканный кровью телефон. Включает его, трясет, пробует снова и снова.

— Он мертвый, — хрипло произносит он. — Совсем сел. Даже заставка не загружается.

Я смотрю на телефон, потом на Николетту. Мне становится ясно, что она напрасно пыталась куда-нибудь дозвониться, пока не разрядился аккумулятор.

Теперь остается один путь — к подвесной дороге. Мы снова пытаемся разговорить Николетту, но она не реагирует. К счастью, автоматически она позволяет с собой делать все. Том и Филипп поддерживают ее с двух сторон. Я тороплю всех, боюсь, что Беккер может придумать для нас еще какие-нибудь неожиданные сюрпризы.

Снаружи совершенно темно. Облака закрывают небо, но дорогу мы знаем. Мы бежим так быстро, насколько позволяют состояние моей лодыжки и сомнамбулической Николетты. А я постоянно спрашиваю себя. И отвечаю, как могу. Или нет, лучше сказать — не даю ответы, а чувствую их. Я лишь повторяю то, что услышала от Беккера. Начиная со смерти Себастиана и заканчивая тем, что произошло в замке более тридцати лет назад.

— Я все равно не понимаю, почему сюда притащили именно нас, — говорит Том.

— Он хотел отомстить. Дети должны были искупить вину своих родителей. Твой отец, Том, работал здесь воспитателем, точно так же, как и твой, София. Моя мать была влюблена в одного из них и забеременела.

В одного из них. Нет, я точно знаю, в кого она была влюблена. Медальон с фотографией отца Софии. Я всегда считала, что на снимке мой отец, это был мужчина, которого тогда любила мама. А потом я вспоминаю, что увидела в книге для духовного чтения. Там не значилось имени, но последняя фраза гласила:

«Мой рыцарь, не заставляй меня ждать так долго».

Рыцарь. Что если эту фразу воспринимать дословно? Фамилия у Софии ведь Рыцарь.

Кажется, София тоже подумала о снимке.

— Если это мой отец, это значит, что я тоже родственница Беккера? — Софии пришлось отдышаться и переварить информацию, прежде чем что-то сказать.

Я на миг закрываю глаза. Столько страданий. Как нам это понять?

— Ты разве не говорила, что твой отец — француз и работал в организации «Врачи без границ»? — внезапно вмешивается Том.

Я киваю, а он продолжает:

— Кстати, ты говоришь по-французски?

— Не особо. Хотя моя мама хотела, чтобы я учила его.

— Рискну повторить, что со мной было то же самое. — Том криво улыбается, и мне в какой-то степени радостно это видеть. — Но тебе стоит лучше учиться в школе. Разве ты не говорила мне, что твоего отца зовут Шарль-Филипп Шевалье?

— Ты это запомнил на всю жизнь?

Я не успеваю договорить. У меня мороз по коже. Где-то глубоко в животе я чувствую, на что намекает Том. Какая же я тупая! Оба стоят и смотрят на меня.

— Шарль Шевалье, — шепчу я, — по-немецки — Карл Рыцарь.

София качает головой:

— Вы с ума сошли! Мы же почти одного возраста. Это же чепуха, мои родители вот уже семнадцать лет как женаты.

Но фотография! Это же должно быть очевидно.

— Брак еще ни одного парня не удерживал от этого. — Голос Филиппа очень слаб и едва слышен, словно он почти не может стоять.

— Мы должны двигаться, — настаиваю я.

Больше не могу, я уже не верю, что всем нашим злоключениям когда-нибудь придет конец.

— Беккер все еще представляет для нас опасность.

Мы молча бежим дальше, пока Филипп снова шепотом не заговаривает:

— А как с этим всем связана моя мать? Я знаю, что она выросла в каком-то приюте, но было ли это здесь, я толком не скажу.

Я не решаюсь рассказать ему прямо сейчас то, что услышала от Беккера.

— Урси, наверное, была знакома с моей матерью. И была еще одна подруга, какая-то Марта.

Никто больше ничего не говорит, и я уверена, что и сама не произнесу больше ни звука. Мы молча бредем сквозь ночь, но из-за усталости двигаемся все медленнее. Радуюсь, что мы вместе, беру руку Софии и слегка сжимаю. Нас беспокоит сейчас лишь одно: как бы подальше убраться от этого злосчастного замка и доставить в больницу Филиппа и Николетту.

— Эй, секунду, ну-ка тише, я что-то слышу, — просит Том.

Мы останавливаемся, легкий ветерок обвевает нас, но я ничего не слышу, лишь гравий шуршит под нашими ногами.

Мы двигаемся дальше.

— Тс-с-с. Теперь и я что-то слышу. — Я останавливаюсь. — Звук откуда-то позади нас.