Онлайн книга «Маленькие и неприметные»
|
– Что такое?! Я не понял! – вскричал он, потрясая сторублёвками. – Мало, что ли? – усмехнулся Николай. – Ну давай пару рваных накину. – И он всё с той же усмешкой похлопал себя по карману. Остолбеневший Гена не ответил, и Рожков нажал кнопку лифта. – Стой! – завопил Гена, срываясь с места. Створки лифта сомкнулись у его носа, кабина лифта поехала вверх. И Гена побежал по лестнице, на ходу стремясь совладать с замками кейса, а потом, когда это удалось, суматошно шаря в поисках ножа. – Не уйдёшь, сволочь! Достану! И Гена настиг Николая у двери его квартиры. Заслышав позади чьи-то поспешные шаги, Николай хотел обернуться, но не успел – лезвие охотничьего ножа с хрустом вонзилось под правую лопатку. Рожков вскрикнул и, цепляясь руками за дверь, опустился на колени. Изумлением и болью перекошенное лицо он обернул назад и увидел безумные глаза убийцы. – Издеваться?! – прорычал Гена и снова ударил ножом свою жертву. – Где мои деньги? – В стенке… Не убивай! – прохрипел раненый. – В стенке? Давай ключи! – приказал Гена и тут увидел связку ключей повыше дверной ручки. Гена поспешно открыл дверь и стал затаскивать постанывающего Николая Рожкова вовнутрь квартиры. Справившись с безвольным телом раненого, Гена выбросил на площадку коридорный половичок, чтобы прикрыть кровавые лужицы, и захлопнул дверь. – Где? – встряхнул он Рожкова. – Бельё… Постельное… Врач… – хрипел, делая безуспешные попытки приподняться с пола, умирающий. Гена нашёл постельное бельё и – деньги. Триста долларов. Три светло-зелёных бумажки. Перерыл остальные отделения, но других денег не обнаружил. Он прибежал обратно в коридор, где застал уже не Николая Юрьевича Рожкова, а его агонизирующее тело. Задавать вопросы было некому. Гена хотел пнуть умирающего, но удержался, ибо брюки и туфли его и так были испачканы кровью. Как и правая рука: кисть и рукав с внутренней стороны предплечья. Гена замыл кровь на руке и брюках, а пиджак снял и сунул в кейс. Туда же запихнул и нож. Он ещё несколько минут метался по квартире, но наконец осознал, что денег он больше не найдёт. Он забрал золотое кольцо с трельяжа и обнаруженную на кухне мелочь порядка ста рублей и, предварительно посмотрев в глазок, покинул квартиру. В подъезде, сбегая по лестнице с третьего этажа на первый, он никого не встретил, однако у входа в подъезд оказались две женщины и маленькая девочка, которые, на счастье, были заняты разговором да и вообще были ещё не в том возрасте, когда появляется повышенный интерес к тому, кто, когда и куда пришёл-ушёл. Уже в машине Гена сообразил, что не стёр отпечатки пальцев, и принялся мучительно и сумбурно рыться в памяти, стараясь припомнить, где именно могли остаться отпечатки его рук. Была мысль возвратиться, однако, наткнувшись на пугающее непослушание ставших ватными ног, от этой затеи он отказался. Авось, пронесёт. Он не судим, и нигде нет его отпечатков. А идти сейчас обратно… Нет-нет! Наоборот, надо поскорее убираться подальше от этих мест. Ради каких-то трёхсот долларов и (Гена пересчитал рубли) восьмидесяти пяти деревянных он облапал чёрт знает сколько полированных поверхностей в квартире убитого лично им человека. Идиот! Надо же быть таким идиотом! Затаскивать труп в квартиру и шарить по шкафам! А если бы кто-то пришёл? Или кто-нибудь увидел бы кровь у двери? Тупица и идиотище! Сейчас вся надежда только на то, что и менты окажутся не меньшими тупарями. А кто теперь будет исполнять заказ? И за чей счёт? Не может же он после случившегося звонить и заявлять: я, мол, человечка, которого мне подсунули, заколол ножичком – пришлите-ка мне другого. И какого чёрта он вообще сунулся к этому козлу? Пускай бы организаторы и несли ответственность. К ним надо было с претензиями обращаться. А теперь, пожалуй, поздно. Если сунуться сейчас, то вместо денег можно получить нечто иное. Гена, человек вялопьющий, сегодня резко изменил своим правилам. Прямо с порога он прошёл к бару, наполнил двухсотграммовый бокал водкой и влил её в себя, после чего потряс головой с выпученными глазами и занюхал рукавом рубашки. Подумал несколько секунд и отломил от плитки шоколода треть, чтобы закусить выпитые две сотни граммов зловонного зелья. В эту минуту в гостиной появился Олег. – У нас тут новости, – сообщил он. – Подожди, я сейчас, – отмахнулся Гена и побежал по лестнице на второй этаж. Надо было срочно переодеться, а то мало ли что. Если на одежде его всё ещё имеются следы крови, то видеть их Олегу совсем не обязательно. Спустя несколько минут Гена сошёл вниз, где его ожидал Олег, развалившись в кресле и дымя сигаретой. – А вот Слава, между прочим, курит на улице, – воздев кверху указательный палец, заметил Гена. – Извини, Гена, но я несколько взволнован. Тут, понимаешь ли… – Что ещё тут приключилось? – нахмурился Гена, останавливаясь напротив Олега. – Да этот жук-то, кстати, не так прост. Да ты садись, Гена, а то я сижу тут, как барин, а ты передо мной… – И что этот жук натворил? – поторопил Гена. – Да он, жучара такая, Джека задушил и пытался решётки выломать. Гена был поражён услышанным. На лице Олега также отражалось чувство удивления, словно он не верил в полной мере собственным словам. – Задушил? Джека? Да ты понимаешь, что ты говоришь? – Вот именно. Я сам был в состоянии столбняка минут пять, как увидел. – И где он? – Джек? – Да нет, этот зверь. – Всё там же. Только я, – Олег довольно усмехнулся, – подверг его профилактической обработке и пристегнул наручниками к трубе. – Как, каким образом ему удалось справиться с Джеком? – таращил глаза Гена, присаживаясь на диван. – Да я сразу-то не спросил, а потом ему разглагольствовать уже было несподручно, – ответил Олег и весело рассмеялся. Заржал, точнее. – Жить будет? – Нас переживёт. Не дождёмся, как говорят в Одессе. Режим был щадящий. Режим профилактического воздействия, я имею в виду. Гена покачал головой: – Жена вернётся – убьёт меня за пса. Надо будет что-то придумать. Никаких там новых инфекций у собак не появилось? Какой-нибудь СПИД, к примеру, а? – Я чумку знаю и энтерит, – пожал плечами Олег. Гена поморщился: – Это всё ерунда. Ставили ему прививки, как и положено. Хорошо, это потом решим. А сейчас пойдём-ка глянем на гладиатора. На тореадора. Только я сначала горлышко смочу. Ты, кстати, не желаешь? – Да я, вроде как, на работе, – смущённо улыбнулся Олег. – Мы по чуть-чуть, для проформы. Гена и Олег выпили и спустились в подвал. Подлесный сидел ссутулившись, лицом в угол, на вошедших не обернулся. |