Книга Гонка по кругу, страница 26 – Евгений Шкиль

– Господин полицейский, – Фольгер поднял руки, – это была исключительно самооборона. На меня напали бандиты. Они ведь с Новокузнецкой, им не привыкать грабить честных людей.

– Врет он, сука! – проревел светлобородый, поднимаясь на ноги и вытирая кровь с разбитых губ. – Падла, зуб мне выбил!

– Обещал три, – заметил Феликс, – но сегодня для тебя скидка, поэтому только один.

– Слышали! – закричал Лом, тыча пальцем в Фольгера. – Слышали, что он сказал!

– Заткнитесь! – рявкнул ганзеец. – Разбежались по углам! Месить друг друга в туннелях будете!

Сплюнув кровью, светлобородый исподлобья покосился на Феликса и прохрипел:

– Мы еще встретимся!

– Даже не знаю, безымянка, – усомнился Фольгер. – Может, кто раньше сделает благое дело, порешит тебя и твоих абреков.

Лом проворчал что-то в ответ и поднялся по лестнице на платформу; за ним последовали его напарники. Один из кавказцев, тот, который получил под дых, повернулся и, погрозив напоследок кулаком, гортанно выплюнул:

– Всэх заррэжэм!

Феликс в ответ лишь расхохотался.

Спустя полчаса после инцидента перед трибуной стояли все восемь команд, допущенные к участию в Играх. Тут же лежали вещмешки, рюкзаки и незаряженное оружие. Сзади толпился перешептывающийся народ. Начальник Павелецкой выступил с речью о важности Ганзейских Игр для всего метро, для разрядки межстанционной обстановки, для понимания того, что все мы едины, несмотря на идеологические и прочие разногласия, и так далее, и тому подобное.

Кухулин не без любопытства осматривал участников. Он тут же выцепил взглядом Еву. Она была единственной женщиной, если не считать Ленору, среди тех, кто решил попытать счастье в соревнованиях. Да, та самая золотоволосая красавица, которая прошмыгнула мимо них на ганзейском посту. Кухулин заметил, как капитан команды, седобородый пожилой мужчина с удивительно светлыми голубыми глазами, косится в сторону Фольгера. Было абсолютно ясно, что они не просто знали друг друга: их связывало общее прошлое, скорее всего, замешанное на смертях и крови.

Наконец начальник закончил говорить, и возле трибуны оказался чиновник с полупрозрачной коробкой, заполненной семью шарами.

– В соответствии с пятым пунктом основных правил, – громогласно провозгласил он, – первыми стартуют победители прошлых Игр – команда Содружества Станций Кольцевой линии во главе с двукратным чемпионом Алексеем Грабовым.

Вперед вышли три сталкера крепкого телосложения. Толпа приветственно загудела. Кухулин сосредоточился на капитане. Он был высок, хорошо сложен, в принципе симпатичен. Но его портили серые цепкие глаза пернатого хищника и массивный подбородок.

«Недобрый человек, – решил Кухулин, – стервятник».

– Прошу команду Кольцевой линии на старт. К левому перегону. Очередность старта остальных команд определится жеребьевкой.

Хорошенько встряхнув полупрозрачную коробку, чиновник поставил ее на тумбочку и запустил внутрь руку.

– Вторым номером стартует… – выкрикнул он, открывая шар и разворачивая вчетверо сложенный листок, – команда «Дед и компания».

Фольгер разочарованно выдохнул. Кухулин понимал, на что надеялся Феликс: он рассчитывал просто подкараулить Еву в засаде и потом преспокойно переправить ее в свой Рейх. Возможно, какими-то потайными ходами. Теперь же придется напрягать силы, чтобы настигнуть цель.

Седобородый мужчина по прозвищу Дед, молодой парень и златовласая женщина подошли к тумбочке.

– Прошу вас к правому перегону, – сказал чиновник.

Ева, закинув на плечи рюкзачок, на прощание озорно улыбнулась и подмигнула Фольгеру. Тот подмигнул ей в ответ. Ничего другого ему не оставалось. Спустя минуту послышался свист – Ганзейские Игры начались.

Волею судеб третьими на старт ушли бандиты с Новокузнецкой: Лом и два его подельника.

– Н-да-а-а, – протянул Феликс, – того гляди, вообще последними окажемся.

– Итак, четвертыми сегодня отправляются… отправляются… – чиновник развернул очередной листочек, – Конфедерация 1905 года!

Кухулин по обыкновению смерил взглядом капитана команды. Бледноватый, – впрочем, как и большинство жителей метро, – уже начинающий лысеть мужчина лет тридцати пяти – сорока. Был он худощав и с виду на бравого сталкера не тянул, – но кто знает, каков он на самом деле: внешность часто бывает обманчива. Его партнеры были совсем молоды.

Стартовать пятыми выпало команде Красной Линии. У Кухулина сложилось впечатление, что они самые подготовленные. Ребята были как на подбор. Не качки, конечно, да и качки в беге на длинные дистанции с вещмешком и автоматом оказались бы далеко не в выигрышном положении. Нет, они были поджары, а в глазах читалась целеустремленность, близкая к фанатизму. Вот уж действительно: победа или смерть.

Краснолинейцы ушли к левому туннелю, а Кухулин осмотрелся. Кроме них оставалось еще две команды. По правую руку стояли парни из Бауманского альянса. Кухулин до сих пор так и не сложил представление об этой фракции метрополитена. Главным оказался невысокий крепыш с раскосыми глазами и добродушным лицом. Двое других были чуть выше и чуть моложе.

По левую руку находились сталкеры Полиса. Странно, – буквально за десять минут до начала жеребьевки в команде Полиса полностью сменился состав, и вместо привычных глазу мужиков в камуфляже теперь перед трибуной стояли три человека в одежде, сшитой из какой-то светло-коричневой мешковины. Но более всего Кухулина заинтересовал взгляд капитана. Осторожный, внимательный, острый и в то же время надменный, будто утверждающий свое превосходство по праву рождения… или должности. Кухулин успел узнать, что обитатели Полиса разделены на четыре сословия, во многом схожие с индийскими варнами. Заправляли там военные и ученые, которых также именовали кшатриями и браминами. И почему-то Кухулин был уверен, что капитан команды относится к последним. Не похож был этот остроскулый мужчина на солдата. Выправка не та. Говорят, у тех, кто принадлежит к элите Полиса, на висках должны быть татуировки, однако у людей, облаченных в костюмы из мешковины, не было заметно ничего подобного.

– Шестыми отправляются на старт, – выкрикнул чиновник, раскручивая очередной шар, – команда Четвертого Рейха!

– Неужели, – тихо произнес Фольгер, – и на том спасибо, хоть шестые, а не последние.

– Прошу вас к правому туннелю.

Кухулин, Фольгер и Ленора похватали свои вещи и направились к краю платформы. Спрыгнув вниз, они подошли практически к началу перегона. На мгновение Кухулину показалось, что перед ним зев огромных ворот, и вот-вот сейчас он увидит завесу, освещенную пурпурным сиянием, и шипящий отвратительный голос вновь вползет в ушные раковины и надавит на перепонки. Тряхнув головой, Кухулин отогнал от себя недобрые мысли и предчувствия.

– Напоминаю, в перегоне между Павелецкой и Таганской применять насилие по отношению к соперникам запрещено, – один из камуфлированных ганзейцев, стоя на краю платформы и обняв автомат, давал напутственный инструктаж. – Считается, что команда прошла перегон только в том случае, если его преодолеют все три участника. Исключение – гибель товарища. Так что, даже если у вас тяжелый трехсотый, вы его сперва должны дотащить до станции, а уж потом двигать дальше. Стартуете по сигналу.