Онлайн книга «Транквилиум»
|
– Насыщенный у нас день, – помолчав, сказал Сайрус. – Да, Сай. Всевышний дал нам понять, что обратил на нас внимание, пометил нас… окольцевал, если хочешь. И мы будем последними свиньями, если не заметили этого… – К чему ты ведешь, Олив? – Не знаю… Но мне кажется, что это нас к чему-то обязывает… и в то же время от чего-то освобождает. Согласитесь, что после такого мы можем быть абсолютно уверены, что все наши побуждения контролируются там, – она кивнула на потолок. – И по-настоящему дурная мысль просто не придет в наши головы. Но даже не это главное. Но даже не это главное. Между нами сегодня возникло какое-то новое родство, которому нет еще названия. Так давайте выпьем за него – за то, чтобы считать его выше прочих уз, звать друг друга только по именам и помогать друг другу так, как не помог бы, может быть, брату или жене. Поклянемся в этом. Клянусь. – Клянусь, – решительно сказала Светлана. – Клянусь, – почти прошептал Сайрус. – Клянусь, – выдохнул Глеб. – И ничто, никогда… – Сдвинем бокалы, отопьем по глотку – и поменяемся, – велела Олив. – Сайрус?.. – Понимаешь, меня это немного смущает… – Здесь все свои. Ближе, чем семья. И у нас свои обычаи. – Пусть будет так. А заодно, Олив, поскольку именно ты открыла наше племя, не стать ли тебе вождем и законодателем? Хотя бы на первое время? – Если это всех устраивает… – Вполне. – Устраивает. – Да. – Быть по сему, – сказала Олив по-русски, и поэтому ее не сразу поняли. – А теперь осушим наши бокалы, нальем снова и вспомним нашего бедного дядюшку Лоуэлла. За что ему такая смерть? Не знаю, Сайрус, как ты, а я ему многим обязана. – Я обязан ему спокойствием сестры, – сказал Сайрус. – Ей будет сложно теперь. Не понимаю, кому он мог помешать? – Он мог помешать твоему убийце, – тихо сказала Светлана и сама сжалась от этих слов. – Пожалуй… – раздумчиво протянул Сайрус. – Это вполне возможно… – Извините, – Глеб встал. – Мне все кажется, что я сплю… ну, такой уж день. Я же хотел идти вниз… Могу я взять из ящика винтовку… ми… э-э-э… прошу прощения… – он сглотнул. – Я как-то… – Скажи: «Сайрус», – велела Олив. – Отвернись, ни на кого не смотри, просто скажи слово «Сайрус». Ну же, давай. – Сай… кх… рус. Сайрус. – Отменно, дружище, – рассмеялся шепотом Сайрус. – Сразу видна порода. Правда, Олив? – Не шути с этим, капитан. Мы ведь даже не поинтересовались – а вдруг наш Глеб князь или граф? – Я – дворянин, – сказал Глеб, – и этого достаточно. – Да, – согласился Сайрус. – Насколько я знаю, в Палладии отношение к титулам не столь легкомысленно, как у нас. – Да где же эта Сью? – вдруг вскочила со стула Олив. И тут вошла Сью с кувшином. – Мэм! Миледи, ваш крем… – Так я возьму винтовку, Сайрус? – Конечно. Разве я не сказал?.. – Сай, а может быть, мне зайти к Констанс? – Нет, Олив, не стоит и тебе. Чуть позже зайду я сам. – Ты же не держишься на ногах. – Так. А патроны, насколько я помню… – Светти, Светти, ты меня слышишь? Слышу, подумала Светлана и повторила, как личное карманное эхо: – Слышу. Я, кажется, устала наконец. Пойду прилягу. Если что случится… Ах, Олив! – Да, милая? – Нет, ничего. Все хорошо. Я буду спать как я не знаю кто. Прощайте до утра, мои хорошие: мужья, жены, братья, сестры, соплеменники… Вы знаете, кто я? И я не знаю. Как вождь сказал… сказала: имени нам нет. Но сами-то мы есть! И это странно. Я вас люблю. Прощайте до утра. Кто-то – кажется, Сью – помог ей раздеться, а потом подушка ловко метнулась под голову… Чай пили смоляной и курили крепчайший табак, от одной затяжки которым Глеба бросило в пот. Четверо джентльменов из квартир дома и пятеро слуг, все с оружием, сидели в просторной затемненной привратницкой и старательно не позволяли друг другу засыпать. Время от времени с крыши спускался шестой слуга и приносил известия от наблюдателя, тринадцатилетнего сына мистера Вебстера. Стрельба шла по преимуществу в двух районах: вокруг верфей, где постреливали постоянно, но лениво, и в нижнем городе, где короткие яростные стычки возникали то у мэрии, то у комендатуры порта… В ближайших кварталах было пока абсолютно тихо. С половины третьего газовые фонари начали меркнуть и скоро погасли. Дом и город погрузились во тьму. Мокрую неспокойную тьму. А через несколько минут кто-то забарабанил в дверь. Высыпали из привратницкой, передергивая затворы винтовок и взводя курки револьверов. Встали полукругом. Во всем происходящем была какая-то чертовская неловкость. Глеб оказался на нижних ступенях лестницы, прямо напротив входа. Если ворвутся и побегут сюда, надо успеть передернуть… нет, лучше бросить винтовку и выхватить револьвер… – Кто там? – …….. – неразборчиво. – Громче! – …цер! …чения! Открывайте! – Один? – …ое! – Входить с поднятыми руками! – ……..! – Что-что? – …….. вам на голову! Открывайте же! – Без фокусов. Иначе – стреляем сразу. Дверь приоткрыли, и в щель скользнул, действительно с поднятыми руками, невысокого роста мужчина в черном макинтоше, блестящем от дождя. Слуга, открывавший дверь, тут же поднял к его лицу керосиновый фонарь. Теперь его видели все, он же – никого. Следом протиснулся еще один, чуть выше ростом, но страшно худой, в мокром обвисшем мундирчике ополчения. С них текло ручьями. – Чарльз, проводи джентльменов к столу и усади спиной к двери, – распорядился отставной артиллерийский капитан Эббингтон, жилец из квартиры этажом ниже квартиры Олив. Ему, как единственному военному, хоть и инвалиду (капитан ковылял на негнущейся ноге), поручили командование гарнизоном дома. – Джентльмены, можете сесть, но руки лучше всего положите на стол. Оружие у вас есть? – Есть. Не желаете ли отобрать? – спросил тот, который вошел первым. Лицо его показалось Глебу знакомым, но потом он понял: человек в макинтоше просто был очень похож на Полония с иллюстраций Виктории Хэрридж к «Десяти мировым шедеврам». – Не желаю, – спокойно сказал капитан Эббингтон. – Просто не советую делать резких движений. Садитесь. Садитесь медленно, руки на стол… вот так. Теперь можно и поговорить. С кем имею честь? – Я ланд-майор Финчли. Это – мой адъютант волонтер Дэдмонд. С кем говорю? |