Книга Русская гейша. Тайны обучения, страница 12 – Ольга Лазорева

«Как раз про меня это трудно сказать», – подумала я.

– Посадить тебя за одну парту вместе с нашими ученицами я не вижу возможным, – продолжала она, – поэтому наши занятия будут только индивидуальными. А игру на каком инструменте ты осваивала в своем училище? – поинтересовалась госпожа Цутида.

– На баяне, – хмуро ответила я. – Это обязательный инструмент по программе курса. Или аккордеон.

То, что я несколько лет участвовала в представлениях нашего самодеятельного театра кабуки, я отчего-то постеснялась сообщить.

– И вот еще что, – сказала госпожа Цутида, – привыкай с сегодняшнего дня всегда иметь беззаботное выражение лица. Гейши должны вызывать восхищение именно своим отстраненным от земных забот видом. Они, как живое произведение искусства, выглядят прекрасно, дорого, безупречно и желанно. И к тому же мужчина может поиграть с этим произведением в живую женщину. Поняла?

– Да, – немного натянуто ответила я.

Взятая задача стала казаться мне не такой простой, как я думала вначале.

– А то у тебя, я заметила, – неожиданно добавила она, – в глубине зрачков постоянно плещется печаль.

После обеда я проводила госпожу Цутиду до ее такси и вернулась в ресторан. Мне хотелось еще выпить водки и подумать обо всем услышанном. Сев за столик, я позвала официанта и заказала к водке малосольных огурцов.

– А ведь вы русская, – тихо проговорил официант и улыбнулся.

Его голубые глаза, не отрываясь, смотрели мне в лицо.

– Да, – спокойно ответила я и оглянулась.

На небольшой сцене рассаживался ансамбль балалаечников в цветастых косоворотках, заправленных в обычные синие джинсы. Они быстро настроились и заиграли «Ах вы сени, мои сени».

– Присаживайся, – сказала я официанту. – Как тебя зовут?

– Нам категорически запрещено, – быстро ответил он. – Зовут меня Антон. Но здесь мы все Иваны.

– Ясно, – задумчиво проговорила я, внимательно глядя на его чрезмерно пухлые красные губы. – А я Таня. Живу неподалеку, в гостинице «Шервуд». Хочешь в гости заглянуть?

Я быстро опрокинула в рот стопку водки и захрустела огурцом. Антон оглянулся по сторонам, потом наклонился ко мне и тихо проговорил:

– Загляну. Напиши на салфетке телефон.

Допив водку, я расплатилась, преодолев инстинктивное желание оставить чаевые. Но в Японии это было не принято и считалось дурным тоном даже в русских ресторанах, не говоря уже о национальных. Скользнув равнодушным взглядом по залу, я вышла на улицу. Было уже довольно поздно. Пирамидальные верхушки криптомерий [8] четко выделялись на фоне начинающего гаснуть неба. Мне стало невыносимо тоскливо. И впервые после смерти Петра захотелось уехать домой. Я медленно пошла в сторону гостиницы.

Порою заметишь вдруг:

Пыль затемнила зеркало,

Сиявшее чистотой.

Вот он, открылся глазам –

Образ нашего мира.

Сайгё

Приняв ванну, я накинула халатик и включила телевизор. Переходя с канала на канал, привычно искала новости об «Аум», но что-то ничего не попадалось. И тут зазвонил сотовый. Решив, что это Тору или Манами, я не ответила. Совершенно не хотелось общаться. Через какое-то время звонок повторился, и я посмотрела на дисплей. Номер был неизвестен.

– Слушаю, – равнодушно ответила я по привычке на английском.

– Таня? – поинтересовался приятный мужской голос. – Это Антон, официант из русского ресторана.

Я почему-то чуть не расплакалась от радости, услышав родной язык. И с готовностью, удивившей меня саму, ответила:

– Очень приятно! Я вас слушаю!

– Может, встретимся сегодня? Я скоро заканчиваю. Неохота ехать в квартиру. Нас там пять человек в маленькой комнатушке, снимаем на паях. Все молодые пацаны и работаем кто где.

– Идет! – легко согласилась я. – Приходи, как закончишь, ко мне в отель. Позвонишь снизу, и я спущусь.

– А в номер не приглашаешь? – поинтересовался он и тихо засмеялся.

– Не все так сразу, – улыбнулась я. – Я ведь тебя абсолютно не знаю.

Антон явился через полтора часа. Я к этому времени уже устала и хотела спать. И когда он позвонил, то вначале решила отказаться. Но его голос был таким милым. К тому же, услышав русскую речь, я не смогла устоять от нахлынувшего желания просто поболтать с соотечественником. Я спустилась в вестибюль, огляделась, но Антона не было. Я вышла на улицу. Он стоял возле лестницы и смотрел на стеклянные двери гостиницы с явным ожиданием. Сменив косоворотку и шаровары на светло-серые брюки и голубую рубашку, Антон превратился в самого обычного парня. Я подошла и зачем-то протянула ему руку. Он улыбнулся и неожиданно поцеловал мои дрогнувшие пальцы.

«Зачем он мне?» – спросила я саму себя с запоздалым недоумением.

И тут поняла, чем он так зацепил мой взгляд. Глаза Антона были такого же разреза и формы, как и у Петра. Только у моего любимого они были зеленовато-серыми, а у Антона – голубыми. И оттенок русых волос тоже показался мне очень похожим.

«Это паранойя», – подумала я, идя рядом с Антоном и искоса поглядывая на его курносый профиль.

– А мы куда, собственно? – после затянувшейся паузы поинтересовалась я.

– Давай закатимся куда-нибудь просто повеселиться, – сказал Антон. – Так хочется оторваться в компании симпатичной девчонки, к тому же русской. Хотя выглядишь ты японкой. Если бы ты не заговорила со мной в ресторане по-русски, я бы никогда не подумал, – добавил он и посмотрел на меня с хитринкой.

– У меня четверть крови – японская, – сказала я и махнула рукой медленно проезжающему такси.

– Может, на метро? – немного жалобно спросил Антон.

– Да не волнуйся ты, я сама заплачу, – ответила я, понимая, что, видимо, он экономит на всем.

Жизнь в Токио была недешевой. Мы уселись в такси, и я поправила сбившуюся подо мной шершавую ткань. Меня всегда удивляли эти кружевные накидки в местных такси. Пока я возилась, мое короткое платье задралось, и я поймала острый взгляд Антона. Он смотрел на мои голые колени.

– Так куда желает дама? – поинтересовался он и облизнулся совсем как кот, увидевший полную миску сметаны.

– Куда-нибудь в центр, – ответила я. – Ты же хотел оторваться на всю катушку.

– Может, в Раппонги? – предложил он. – Там много иностранцев и дискотеки до утра. Но дороговато.

– Знаешь, я хочу в какое-нибудь злачное место, – решила я.

– Синдзюку, театр «Кома», – кратко сказал Антон таксисту.

Тот кивнул.

Когда мы подъехали к театру, Антон попросил таксиста остановиться. Я расплатилась и вышла, оглядываясь по сторонам. Народу на узкой улочке было много, везде сияли неоновые надписи рекламы, бежали разноцветные огоньки вдоль названий клубов и ресторанов.