Книга Принц шутов, страница 58 – Марк Лоуренс

— Скоррон красивее, и Айзеншлосс — крепость получше этой. — Похоже, она не осознавала, что мы, люди Красной Марки, считаем скорронцев смертельными врагами. Ничего, что я давно стал поборником идеи заниматься любовью, а не войной, хотя от одной до другой часто всего лишь шаг. — Но вы правы, принц Ялан, Анкрат не лишен достоинств.

— В самом деле. Однако боюсь, моя королева, что я здесь несколько не у дел. Полагаю, было бы более уместным обсудить эти вопросы днем при дворе. О вашей красоте говорят повсюду, и люди могут превратно истолковать мои намерения, если узнают, что…

В обычной ситуации я был бы счастлив наставить рога любому мужчине, достаточно глупому, чтобы оставить женщину вроде Сарет неудовлетворенной… Но Олидан Анкрат? Нет. И потом, ее беременность и мое нынешнее состояние способствовали уменьшению моей заинтересованности данной возможностью.

Лицо Сарет исказило отчаяние, нижняя губа задрожала, и, тяжело поднявшись с кресла, она поспешила ко мне и опустилась на колени рядом с моим.

— Простите меня, принц Ялан! — Она взяла мои темные мозолистые руки в свои, белые и тонкие. — Это просто… просто… мы все были так потрясены прибытием этого ужасного мальчишки.

— Мальчишки?

Я две ночи толком не спал и сейчас соображал туговато.

— Йорга. Сына Олидана.

— А, потерянного принца, — сказал я. Чувствовать ее руки было приятно.

— Лучше бы он и не находился вовсе.

И я заметил стальной блеск в ее красивых заплаканных глазах.

Внезапно даже мой невыспавшийся мозг отказался отрицать проблему. Этот принц не мог быть сыном Сарет, она слишком молода… Значит, вторая жена, готовая вот-вот родить того, кто, как ей мечталось, станет наследником?

— А-а! — Я подался вперед, глядя на ее живот. — Понимаю, это возвращение может создать для вас трудности. — (Ее лицо снова исказилось от горя.) — Ну-ну, не плачьте, моя королева.

И я осторожно погладил ее на правах образцово-показательного героя, утешающего даму в беде, и пробежался пальцами по ее чудесным волосам.

— Почему, собственно, мальчишка не мог и дальше бродить невесть где? — Сарет подняла мокрые ресницы.

— Мальчишка, говорите? — У меня были причины думать, что принц уже взрослый. — Сколько ему лет?

— Ребенок! Неделю назад ему исполнилось тринадцать. Совершенно неуправляемый. Теперь он вырос и… — Снова поток слез, и девушка зарылась лицом в мое плечо. — Сколько от него горя! Хаос в тронном зале.

— Трудный возраст. — Я с умным видом кивнул и привлек ее ближе. Это инстинкт. Я ничего не могу с собой поделать. Она изумительно пахла — сиренью и жимолостью, и беременность наполнила не только ее живот — ее корсет изобиловал щедрыми дарами природы.

— У меня на родине вас называют Аральским дьяволом, — сказала она. — Красным Принцем.

— Правда? — Я повторил, убрав удивленные интонации: — Правда.

Она кивнула, не отрываясь от моего плеча.

— Сэр Карлан выжил в битве, в которой вы сражались, и бежал на Север. При дворе он рассказал, как вы бесстрашно бились — как безумец, сокрушая одного за другим. Сэра Горта тоже. Сэр Горт был сыном двоюродного брата моего отца и довольно известным воином.

— Ну… — Я понял, что некоторые истории имеют свойство разрастаться, да и слишком сильный страх иной раз выглядит как полное его отсутствие. В любом случае королева сделала мне подарок, которым я был обязан воспользоваться. — Мой народ действительно называет меня героем перевала. Я подумал, что вполне уместно, если скорронцы называют меня дьяволом. Буду носить это имя с гордостью.

— Герой. — Сарет хлюпнула носом, вытерла глаза, приложила тонкую руку к моей груди. — Вы могли бы помочь.

Тихие слова, почти шепот, и достаточно близко к моему уху, чтобы по мне прошла сладкая дрожь.

— Конечно, конечно, милая леди. — Я заставил себя остановиться, пока не наобещал слишком много. — Как?

— Он зарвался, этот Йорг. Нужно поставить его на место. Естественно, он слишком знатен, чтобы кто-либо мог дать ему урок, какого он заслуживает. Но другой принц мог бы бросить ему вызов. Ему придется принять вызов принца.

— Ну…

Я втянул ноздрями ее запах и накрыл ее руку своей. Перед глазами встали картины погони за мальчишками с ведрами в коридорах оперного театра. Я тогда раздал немало тумаков! Оборванный тринадцатилетний мальчишка-принц, вернувшийся с протянутой рукой после месяца нищей дорожной жизни, — голод победил его гордость, и он вернулся домой, к папочке… Я мог представить, как задам ему трепку. Особенно если это поможет расположить к себе его прелестную мачеху.

Сарет прижалась теснее, губы были у самой моей шеи, полные груди прильнули ко мне.

— Скажите, что сделаете это, мой принц.

— Но Олидан…

— Он стар и холоден. Теперь, исполнив свой долг, он почти не видит меня. — Ее губы коснулись моей шеи, рука скользнула к животу. — Скажите, что поможете мне, Ялан.

— Разумеется, леди.

Я прикрыл глаза, давая ей сделать то, что она хотела. Надавать тумаков зарвавшемуся высокородному мальчишке будет забавно, и когда я расскажу об этом в Вермильоне, принц Йорг подрастет, и моя аудитория забудет, что, когда я преподал ему урок, он был еще ребенком.

— Я не буду возражать, если вы его раните.

Она прошлась двумя пальцами по застежке моей рубашки, игриво скребя по пуговицам.

— Всякое бывает, — пробормотал я.

Это оказалось в своем роде пророчеством: слова вдохновили Сарет на более решительные действия, и рука ее скользнула мне в штаны.

Как вам скажет любой мужчина, раненный в стратегические места, от пинка в пах невозможно оправиться сразу и может пройти несколько дней, прежде чем драгоценности принца будут снова пригодны для осмотра. Слишком торопливые прикосновения Сарет пробудили уже угасшую было боль, и, должен признать, я довольно тонко вскрикнул. Возможно, даже… по-девичьи. Что вполне объясняет, почему телохранители королевы решили вломиться в запертую на задвижку дверь и спасти свою подопечную от кого бы то ни было.

Страх — отличное обезболивающее. Во всяком случае, внезапное появление двух устрашающего вида бойцов в анкратской форме и с обнаженными клинками живо избавило меня от боли в яйцах. Катапульта едва ли выкинула бы меня из кресла резче, и я промчался по лестнице для слуг быстрее, чем можно сказать слово «адюльтер», захлопнув за собой дверь.

Я прибежал к себе, тяжело дыша и все еще в панике. Снорри больше не сидел в кресле, которое я ему предложил, он валялся на кровати.

— А быстро ты!

Он поднял голову.

— Видимо, нам пора уезжать, — сказал я, высматривая свои пожитки и понимая, что их у меня и нет.

— А что?