Книга Метро 2033: Под-Московье (сборник), страница 187 – Анна Калинкина

– Вот если попадется «Замерзшие в сугробе» – сохраним для смеха. А эту – в топку! – сказала другая, и книжка полетела в огонь. Тот разгорелся ярче. Только вот пламя показалось Кошке каким-то странным: слишком ровное, и не было слышно ни шороха, ни потрескивания.

– Странно, – сказала вторая, – иногда вот такие книжонки горят гораздо лучше. Тепло дают веселое, и хватает чуть ли не на полдня. А помнишь тот толстенный том? Название забыла – на букву «О», кажется, начиналось. Он все тлел и чадил, насилу сожгли.

– Даже огонь не берет, – сказала первая и фыркнула. – И голова потом болела, угар сплошной. Нет, эту положи, не трожь. Это мой любимый писатель. А ты все стараешься его в костер кинуть потихоньку. На той неделе я не уследила, ты одну книгу успела-таки сжечь.

– Ага! Зато помнишь, какой дым валил? Глючило не по-детски. Несколько дней потом просветленные ходили! И брагу пить не надо было! – сказала вторая и хихикнула. – Да ведь у нас таких книг еще штук десять.

– Все равно, пусть будут. Не так уж много у меня любимых писателей, – отрезала первая.

Кошке казалось, что ее появление прошло незамеченным. Женщины сидели спиной к ней, но одна вдруг сказала, не оборачиваясь:

– Не бойся, мы не кусаемся.

– И не надо думать, что мы – ведьмы, – произнесла вторая ровно в тот момент, как эта мысль пришла Кошке в голову.

«Точно, ведьмы», – окончательно уверилась она. Но, сама того не ожидая, сделала еще шаг к костру. Она понимала, что если сейчас убежит, то ничего не узнает. А ей очень хотелось понять, кто эти женщины и что делают здесь.

У одной, в потрепанном черно-синем костюме, были темные волосы, которые выбивались из-под повязанного на голове шарфа, и тонкие черты лица, а в глазах – тревога. Нервные длинные пальцы женщины то и дело теребили висевший на шее на ремешке старый фотоаппарат. Кошка видела такой на одной из станций.

У другой, рыжей, с короткой стрижкой, был маленький носик, одна бровь слегка изгибалась, словно она однажды чему-то удивилась, да так и удивляется до сих пор. Одета она была в темную юбку и пеструю кофту, обсыпанную пеплом.

– Зачем ты пришла? Чего здесь ищешь? Раз пришла, значит, что-то тебе нужно? Сюда не приходят случайные люди, – произнесла темноволосая.

– А если приходят, то не видят нас, – фыркнув, добавила рыжая.

Кошка задумалась. Когда она шла сюда, ей казалось, что у нее куча вопросов к судьбе. Но она представляла себе все несколько иначе и не нашлась, что сказать. Чего она ищет? Примирения с собой? Прощения? Ответа на вопрос «за что»?

– Вопрос поставлен некорректно, – сказала вдруг рыжая. – Как известно, ни добра, ни зла в чистом виде нет, есть только жизненный опыт. Сейчас тебе кажется, что жизнь кончилась, но когда-нибудь ты, возможно, поймешь, что так было нужно, чтобы ты изменилась.

– Мне жить больно, – выдавила из себя Кошка.

– А приятного никто и не обещал, – хмыкнула рыжая. – Я же говорю – сейчас не поймешь. Но зерно упало в почву, и со временем оно прорастет. А пока терпи.

Темноволосая молча улыбалась, словно смягчая ее слова. И возможно, не столько слова подействовали на Кошку, сколько эта улыбка. У нее появилась надежда, что когда-нибудь и вправду все образуется и каждый вдох не будет уже причинять боль.

– А что вы здесь делаете? – спросила она. – Вы всегда здесь?

– В последнее время – почти всегда, – сказала рыжая. – Мы должны поддерживать огонь, сжигать мусор. Чтобы тот, кто ушел в туннели, снова вернулся на свет.

– Он ушел в будущее, – тихо сказала темноволосая.

– Разве оттуда можно вернуться? – спросила Кошка.

– Вот это нам и предстоит узнать, – сказала рыжая и саркастически фыркнула. – У нас много времени, и спешить нам некуда.

Кошке показалось, что еще чуть-чуть – и она поймет. А после этого сама сумеет стать такой же спокойной и беспечной. Но ее еще слишком многое волновало.

– Я… пойду? – неуверенно сказала она.

– Приходи еще, – улыбнулась ей темноволосая. А рыжая протянула маленькое треснувшее зеркальце в пластмассовой оправе.

– А… зачем оно мне? – робко спросила Кошка.

– Нападет тоска – посмотри в зеркало в полночь. Раньше верили, что так можно будущее узнать, – сказала рыжая. – Мы-то теперь уже и сами не знаем, во что верить. Но ты все-таки попробуй. Иногда в нем можно что-нибудь интересное увидеть. Потом нам расскажешь.

И снова фыркнула. Кошка решила, что женщины, наверное, еще не отошли толком от своих глюков.

– Спасибо, – неуверенно сказала она и взяла зеркальце, думая, что вряд ли оно ей когда-нибудь пригодится. Уходя, она спиной чувствовала, как женщины смотрят ей вслед. И не утерпела, оглянулась.

– Она вернется, – сказала рыжая. – Многие потом возвращаются.

– Многие, но не все.

– Не все, – согласилась рыжая. – И все же мы должны поддерживать огонь. Что у нас сегодня? Брага?

В руках у женщин появились помятые алюминиевые кружки, в которых плескался бурый пенистый напиток.

– Ну, за Артема! – сказала темноволосая.

– За Артема! – произнесла рыжая.

Кошка долго потом вспоминала эту встречу. И даже рассказала о ней по секрету сталкеру Сафроненко, о чем почти тут же пожалела. Сафроненко слыл известным остряком и балагуром и, конечно, все понял превратно. А в зеркальце она и впрямь иной раз заглядывала, но пока ничего интересного там не увидела. Оно неизменно показывало ей лишь бледную скуластую женщину с решительным взглядом и встопорщенными русыми волосами, каких много в метро. «Даже хорошо, что внешность у меня такая неброская, – думала Кошка. – Достаточно сменить одежду – и можно затеряться в толпе. Шрам на виске можно спрятать под челкой, шрам на руке скрывает перчатка с обрезанными пальцами, изувеченное ухо незаметно под волосами. А шрамы на душе и вовсе никому не видны…»

Вздохнув, Кошка с трудом вернулась к реальности. Нюта сидела рядом и вопросительно смотрела на нее. Кошка подумала, не рассказать ли ей про Полянку, но решила, что пока не стоит.

– Подружились, девочки? – заглянул в каморку Роджер. – Не беспокойтесь, провожатого я вам дам.

– А что еще твой знакомый рассказывал? – поинтересовалась Кошка, но Нюта зябко повела плечом:

– Не будем больше о нем – не хочу о грустном вспоминать. Чувствую – и так настанет для нас скоро невеселое время. Ты мне лучше скажи – тебе не кажется, что тут люди какие-то странные?

– Да я их и увидеть-то толком еще не успела, – призналась Кошка. – Один раз проходила через станцию с челноками, а потом уже сверху добралась сюда еле-еле и до сих пор из лазарета не выхожу.

– Я их отчего-то боюсь, – призналась Нюта. – Вот сама не знаю, почему, а жуть берет. Даже когда у анархистов жила – не было такого. Вчера, говорят, одного ночью зарезали. Если б где в другом месте такое случилось – уже вся станция на ушах бы стояла. А здесь никто не беспокоится – словно это в порядке вещей.