Онлайн книга «Метро 2033: Под-Московье (сборник)»
|
Марина готовила на всех или собирала съедобных слизней вместе с Женей, ловко орудуя здоровой рукой. Васька как-то обмолвился, что раньше она иногда ходила в Рейх гадать солдатам, но теперь ей туда нельзя. – Почему? – спросил Игорь. – Это тайна, – важно сказала Марина. – Но если обещаешь никому не рассказывать, то узнаешь. Игорь невольно улыбнулся – так по-детски это прозвучало. Кому и что он мог тут рассказать? – Ну, слушай, – таинственно произнесла Марина. – На самом деле я – дочь Москвина. Того самого, генсека всей Красной линии. Игорь даже вздрогнул от неожиданности. – У Москвина нет дочери. Только сын, единственный, да и то о нем говорить запрещено. По слухам, он скитается где-то в метро. – Я – внебрачная дочь, – гордо заявила женщина, словно это было куда весомее, чем законный сын. – Поэтому мне и приходится скрываться. Кругом враги, интриги. Но скоро отец призовет меня к себе, и я буду помогать ему править. Послышалось хихиканье. Игорь обернулся и увидел, что Эльф Васька выразительно крутит пальцем у виска. – А неделю назад она была тайной племянницей фюрера. А еще через неделю окажется сестрой правителя Ганзы. Или внучкой главного брамина. «Да, – подумал Игорь, – очень правдоподобно. Уж кем-кем, а жгучим брюнетом товарища Москвина никак нельзя назвать…» С другой стороны, Маринино вранье было, по крайней мере, безобидным. А вот сам Васька то и дело язвил и ерничал. При этом не терпел, когда ему возражали. У Профессора имелись три засаленных томика, которые он очень берег и перечитывал время от времени при неверном свете свечи. Иногда Васька брал один из них и тоже делал вид, что читает. – Василий, – добродушно говорил Профессор, – ну что вы там можете понять? – Да все могу! И Васька по складам зачитывал: – Вста-ла из мра-ка мла-дая с пер-ста– ми пур-пур-ны– ми Э-ос. – Ну, и о чем тут говорится? – спрашивал Профессор. – А что такое – «пер-сты пур-пур-ные»? Не по-нашему… – Перст – палец, пурпурный – это красный цвет, – объяснял Профессор. – Ну, сознайтесь, Василий, что вы не понимаете. В вашем случае невежество простительно. – Да все я понимаю! – огрызался Васька. – Что ж тут не понять? Девчонка ночью славно поохотилась, оттого и руки по локоть в кровищще. – Эх, Василий! – вздыхал Профессор. – Ну при чем тут «кровищща»? То есть, конечно, греческие боги в большинстве своем были мстительны и кровожадны. Но здесь-то говорится совсем о другом… Один раз Васька слегка разговорился. В тот день они на редкость сытно наелись, и Эльф, пребывая в добром расположении духа, мурлыкал себе под нос что-то, похожее на песню. Только вот слова, которые доносились до Игоря, были какие-то странные: дикие и недобрые. – Что это? – спросил он. – Вот, слушай. – И Васька продекламировал: Пока вам был нужен только мой яд В го-мео-па-ти-чес-ких дозах любви, Но вам понадобился именно я — И вы получите нож в спину! Нож в спину – это как раз буду я! Нож в спину – это как раз буду я! [1] Слово «гомеопатических» далось бродяге явно с трудом и заинтересовало Игоря своим необычным звучанием. – А что такое «го-мео-па-ти-чес-ких»? – спросил он. – Не знаю, – пожал плечами Васька. – Но красиво, правда? Игорь пожал плечами в ответ: – Странные какие-то стихи… – Инструкция по выживанию, – пояснил Эльф с нотками превосходства в голосе. – А-а, тогда ясно, – кивнул Громов, лучше всего уяснивший насчет ножа в спину. – Нет человека – нет проблемы. Толково… – Да нет, ты не понял. Группа так называлась – «Инструкция по выживанию». Которая эту песню написала и пела. Мамашке моей нравилась. Совершенно запутавшийся Игорь покачал головой. Какая группа? У них на Красной линии песни писали не группы, а официально утвержденные поэты, прославлявшие товарища Москвина и его наиболее отличившихся соратников. Ведь не каждому можно доверить такое ответственное дело – прославлять генсека. А исполнял их хор. Может, это и есть – группа? Но спрашивать Ваську он не решился. – А вы, Василий, любите музыку? – поинтересовался Профессор. Васька нехорошо уставился на него – так, что Северцев неловко заерзал на месте. Пауза затянулась. – Ненавижу, – наконец громко и отчетливо произнес Васька. – Но… почему? – неуверенно спросил Профессор. Эльф злобно ощерился, став похожим на загнанную в угол крысу. – Потому что сыт по горло! – злобно выплюнул он. – Если б тебя, голодного, в любую погоду таскали на рок– концерты под открытым небом, ты бы тоже возненавидел – спорим? Если б стоял там под дождем и снегом, а грохот ударной установки выносил бы тебе мозг. Особенно если барабанщик то и дело не попадает в такт. – Я как-то не задумывался об этом, – озадаченно пробормотал Профессор. – Я скорее имел в виду консерваторию… Васька уже немного успокоился. – Хрен его знает. Может, мне и понравилось бы в консерватории, – задумчиво протянул он. – Особенно если бы там был буфет, чтоб можно было наесться до отвала… Громов не очень представлял себе, что такое консерватория, зато хорошо знал, что такое консервы. Может, они там хранились? А музыка тогда при чем? Чтобы не злить понапрасну Ваську, он решил не уточнять. Зато немного погодя, когда Эльф куда-то удалился, задал Профессору куда больше интересующий его вопрос: – Что такое «го-мео-па-ти-чес-ких»? – Лекарства такие раньше были, – отмахнулся Профессор. – Сейчас трудно объяснить, да и зачем? Игорь опять ничего не понял. Лекарства? При чем тут тогда любовь? «Интересно, – подумал он, – что свело вместе таких непохожих друг на друга людей? И зачем они здесь живут?» Впрочем, ответ на второй вопрос найти было несложно. Им просто некуда было деваться. * * * Как понял Игорь, бродяги обитали в каком-то подсобном помещении примерно в середине туннеля, ведущего от Чеховской к Цветному бульвару. Профессор говорил, что добрался сюда с Новослободской, когда его выгнали с Ганзы. Откуда пришли Марина с Женей, понять было трудно – Марина каждый раз рассказывала новую историю. Васька тоже предпочитал помалкивать. Из рассказа Профессора Игорь узнал, что Цветной бульвар вроде бы с виду почти цел, но находится в аварийном состоянии. Стены потрескались, станция в любой момент может просесть. Поэтому там никто не живет. А соседняя с ним Трубная и подавно сильно разрушена. Игорь слышал, что во время Катастрофы некоторые станции целиком или частично обрушились, погребая под собой укрывшихся на них людей. Так вышло и с Трубной. |