Онлайн книга «Разбудить бога»
Катька благодарно глянула мне в глаза. Не знаю уж почему, обычное ведь дело. Но иногда со всеми такое бывает — начинают вдруг ни с того ни с сего относиться к близким людям особенно. Теплее, чем каждый день. Она поднялась в спальню, а я отвел пацана в детскую. Он уже не сопротивлялся, не хмурился, но с него станется придумать для меня перед сном экзекуцию. — Сань, расскажи мне сказку про солдата! — попросил Макс, когда я его уложил в кровать. Вот оно в чем дело! Понятно. — Давай лучше про спящую красавицу, — нахмурился я. — Она короче. — Про красавицу для девчонок. Ну Сань, я же спать не буду и всех изведу. — Мама тебя изведет тогда по одному месту, — усмехнулся я. — Не, — Макс хитро сощурился и привстал на локте. — Зачем вам конфликты? — Так ты террорист, что ли? Солдат террористу не товарищ. — Не-а, — помотал головой Макс. — Просто на взрослых иногда очень трудно воздействовать. Слово «воздействовать» он произнес не по слогам, но очень старательно, чтобы не запутаться в буквах. Я вспомнил, как Катька огорошила меня известием, что у нее, оказывается, есть сын. Причем совсем большой — девятый год пошел. Понятно, конечно, что при первом знакомстве такими откровениями не делятся, но все же я был немного подавлен. Наверное, в каждом мужчине глубоко сидит дремучий инстинкт, что кормить надо своих детей, а не чужих. Потом я с этим справился, но это была заслуга скорее не моя, а Макса. После истории с Кириллом Катька убедила-таки меня начать книгу о моих странных снах. Ну чтобы во всем разобраться, как она сама говорила. Труд оказался титаническим. Одно дело любительские записи в тетрадке, которые я делал после пробуждения, и совсем другое — книга. Это ведь ответственность не только за себя, но и за других, за тех, кто будет читать. Хотя вру, это я придумывал себе такие отговорки, чтобы увильнуть от Катькиной епитимьи. На самом деле я боялся поднимать пласты собственных страхов, перелопачивать их снова и снова. К тому же месяца через три после того, как те сны прекратились, я уже не очень верил в реальность произошедшего. Но книгу я начал. Времени на нее, правда, оставалось не очень много, и в конце концов история спрессовалась в не очень длинную сказку для Макса. Катька ее слышала, но не запрещала рассказывать. Сказка ведь и есть сказка! Нет, ну на самом деле! Нормально ли верить в то, что события сна могут повлиять на реальную жизнь? Кастанедовщина какая-то, честное слово. Хотя факты — упрямая вещь. Но все же каждому странному факту при желании можно найти рациональное объяснение. Вот и смерти Кирилла все нашли рациональное объяснение, впрочем, это и не составляло никакого труда. Когда владелец крупной рекламной компании погибает от выстрела в голову, в этом никто не видит ничего иррационального. Не подкопаешься, что называется — заказное убийство на почве профессиональной деятельности. Никто ведь, кроме Катьки, не знал, что сутками раньше я сам пристрелил его из снайперки. Правда, во сне. Дико? Мне тоже так кажется. До сих пор. Но иначе не объяснить мое назначение. Почему Кирилл посадил меня на свое место именно в то утро? Я не соврал оперу, мой покойный начальник действительно ни словом не обмолвился о причинах. Но к чему бы такая спешка, если бы он не знал, что умрет в этот день? А знать он мог, только если все произошедшее с нами было правдой. И еще он подарил мне плюшевую ворону. Это уж точно был знак — красноречивее всяких слов. — Сань, — Макс плаксиво надул губы. — Ну так ты расскажешь мне сказку? — Про солдата? — Ага. — Но ты ведь ее уже десять раз слышал! — А самый-самый последний раз? — Ладно, — усмехнулся я. — Слушай. Макс с довольным видом улегся на спину и подтянул одеяло до подбородка. Я убавил свет ночника, отчего по углам ожили густые мохнатые тени. — Жил был солдат, — начал я. — На войне его ранило осколком мины, и пришлось ему начинать гражданскую жизнь. Да только так он привык жить на войне, что она никак его не отпускала — снилась каждую ночь. Сначала обычная война снилась, на которой он провел немало дней. Друзья снились, походы и битвы. Враги тоже снились, но во сне он их всегда побеждал... — А про принцессу? — Ну подожди, Макс. Будет и про принцессу, только чуть позже. Раз выпросил, давай по порядку. В общем, вышел солдат из госпиталя, вернулся домой, а что делать, не знает. Мыкался-мыкался, деньги совсем кончились, а на работу его никуда не берут. Да и не умел солдат ничего делать, разве что стрелял хорошо. А сны снятся и снятся. Причем солдат и не заметил, как из обычных они превратились в странные и волшебные. Стало сниться ему, что воюет он в чужой, непонятной стране... — В прошлый раз ты говорил, что на чужой планете, — уточнил Макс. — Ну да. Так и было. Снилось солдату, что воюет он на чужой планете, в страшном лесу, где все время идет дождь. И враги его — инопланетяне. Летают на черных рейдерах и стреляют плазмой. Я знал, что Максу нравится слово «рейдер». Глаза у него непременно загорались на этом месте. — У солдата во сне были верные друзья, те же самые, с какими он воевал когда-то на настоящей войне. Поначалу солдат думал, что это просто сны, но чем больше проходило времени, тем больше ему открывалась страшная тайна. Макс затих. Он знал историю наизусть, но всегда съеживался, когда я доходил до этого момента. — А тайна состояла в том... — Я нарочно сделал паузу, а потом добавил страшным голосом: — Что если умереть в таком сне, то умрешь и на самом деле! — Сань, а солдат испугался, когда узнал эту тайну? — шепотом спросил Макс. Раньше он этого вопроса никогда не задавал. Взрослеет пацан потихоньку. — Честно? — сощурившись, спросил я. — Ага. — Очень испугался. Он на настоящей войне так никогда не боялся. — Почему? — Потому что погибнуть в бою — очень просто. И очень страшно. Так страшно, что бояться уже сил не остается. А во сне совсем другое. Поутру ведь наступает обычная мирная жизнь, с ее повседневными радостями. А во сне идут бои, каждый из которых может оказаться последним. Макс молчал. Я знал, о чем он думает. Я в его возрасте тоже бывало задумывался, каково это — лежать в темной сырой яме и ничего не чувствовать. Мне было пятнадцать, когда умерла моя бабушка. Я зашел утром к ней в комнату и увидел, что она уже совсем холодная. Я не ее тогда испугался, а того, что рано или поздно меня тоже кто-то вот так найдет. Это была мгновенная вспышка ужаса, но она оставила глубокий след во мне — нестираемый с годами. — Но он ведь не умер? — подал голос Макс. Он прекрасно знал ответ, но ему хотелось немедленного подтверждения хоть чьего-то, пусть и временного, бессмертия. Хотелось знать, что по крайней мере в этой сказке с героем ничего не случится. |