Книга Побочный эффект, страница 72 – Дмитрий Янковский

В этой перепалке Олег ощутил себя лишним, и это вызвало неприятное чувство неловкости.

– Так, у этого господина еще есть какие-нибудь функции?

– Я могу выйти за него замуж.

– Это ни к чему. Я уже год как развелся и вполне могу вступить с тобой в фиктивный брак.

– Но я не хочу в фиктивный! – запротестовала девушка.

– Ах, вот как… – Семен Ильич покачал головой. – То есть у вас отношения. Понятно. Давно?

– Несколько часов, – смутилась Нина.

– Забавно. А тебе не кажется, что ты малость погорячилась? Мне было бы гораздо легче устроить дела своей жены, чем клиентки. Особенно я говорю о психиатрической экспертизе.

Нина задумалась. Затем бросила взгляд на Олега. Семен Ильич безошибочно уловил ее сомнение и добавил.

– Он выполнил свою функцию, которая даже не была очень сложной.

– Я рисковал! – возмутился Олег.

– Помолчите, пожалуйста, молодой человек! Это дело имеет к вам весьма опосредованное отношение. Крайне опосредованное, я бы сказал. И оно касается таких денег, что вам и восне не сгилось. Помолчите, и мы решим, как плавно и безболезненно завершить вашу функцию.

– Что значит завершить? – Олег вспылил от подобной наглости. – Идите вы сами к чертям собачьим! Тоже мне, спаситель!

– Помолчи! – взмолилась Нина.

– Ты тоже с ним заодно! Разводчики хреновы! Полмиллиона тоже были заманкой?

– Да нет же! – девушка попыталась его успокоить.

– Что? – не совсем понял Семен Ильич. – Речь идет о каких-то деньгах?

– Представьте себе! – злорадно фыркнул Олег.

– Да. Я обещала ему пятьсот тысяч долларов.

– Вот как… – адвокат спокойно откинулся в кресле. – Каков же, при таких расценках, будет мой гонорар?

– Обычный, – Нина без всякой задней мысли пожала плечами. – Отец платил от пяти до десяти тысяч. Я дам пятнадцать за исключительность обстоятельств.

– Интересное решение, – Семен Ильич не пытался скрыть разочарования. – Тогда вышли мне, будь любезна, пятьсот долларов за вызов и распрощаемся. Я не берусь за это дело.

– Почему? – в глазах девушки мелькнул испуг.

– Потому что мои способности ты ценишь во много раз меньше слепой удачливости этого щенка. Целуйся с ним, девочка, и живите счастливо. Разрешите откланяться.

Он встал с кресла и склонил голову в довольно глубоком поклоне.

– Подожди, дядя Сема… Но так же нельзя!

– От чего же? Я могу браться за дело, а могу отказаться, особенно когда под ногами мешается это… Студнеобразное.

«Я его сейчас в клочки разорву», – подумал Олег, снова чувствуя знакомый прилив сил и уверенности.

Семен Ильич глянул в его лицо и несколько опешил, встретившись со взглядом, полный решимости.

– Нина, – сказал Олег вслух, – мы можем обойтись без этого жирного борова. Неужели ты не видишь, что он подставит тебя при первой возможности…

Договорить Олег не сумел – сокрушительный удар в затылок превратил мир в черную клокочащую пустоту в которой лишь изредка позванивали отголоски каких-то звуков.

Сознание почти сразу начало возвращаться, но чувства обострялись не сразу, а очень медленно, причем не все вместе, а одно за другим. Оглушенный, он чувствовал, как его волокут по лестнице, приговаривая в два голоса, но смысл слов ускользал, словно говорили на иностранном языке. Затем все тело пронзил ледяной ветер, но это длилось не долго – видимо его сунули на заднее сиденье автомобиля.

Теперь слова различались, хотя зрение по прежнему отказывалось воспринимать окружающее, рисуя перед глазами только мутные пятна разных цветов.

– Молодец, – рокотал бархатный бас адвоката. – что обмотала бутылку пледом. От такого удара практически не остается следов.

– Что с ним теперь делать?

– Отвезем в лес. К утру все следы заметет поземкой, а смерть констатируют от обморожения.

– А это не подозрительно? – настороженно прозвучал голос Нины.

– Милая моя, если бы ты знала, сколько бомжей замерзают в Москве ежедневно, а сколько из них нарочно остаются на улице, да еще раздеваются при этом. Десятки в день! Милиция давно перестала заниматься подобными делами.

– А зачем они раздеваются? – не поняла девушка, усаживаясь в машину.

– Это не самый худший способ самоубийства, – в голосе адвоката послышалась насмешка. – Лег в сугроб, заснул, и все.

Машина медленно тронулась с места. Олег пытался совладать с собственным телом, но это не получалось – по мышцам пробегали только болезненные судороги, а в глазах по прежнему вспыхивал радужный фейверк.

– Далеко отвозить не следует, – сказал Семен Ильич. – Пусть считают, что он, как бомж, прятался в дачном поселке, а затем устал от жизни и ушел в лес. Документов при нем никаких нет?

– Я заменила всю одежду. Но униформу охранника, телефон и жетон мы бросили на шоссе. Отсюда километра три в сторону Москвы.

– Зачем, интересно?

– На нем мог быть жучок.

– На охраннике? – не сдержавшись рассмеялся адвокат. – Шпионскмх книжек надо меньше читать! С какой радости на него вешать жучок?

– На всякий случай. Будто ты мою тетку не знаешь!

– Нина, это полнейший бред! А вот брошенная у дороги одежда, да еще с жетоном, может сослужить нам дурную службу. Милиция может соспостаить труп, найденный в лесу, с униформой охранника. Это добавит нам забот, а их без того хватит. Надо забрать этот ворох тряпья. Но сначало надо освободить заднее сиденье.

Машина остановилась и в распахнувшуюся дверь ворвался ледяной ветер. Олег почувствовал, как его грубо выволокли на снег и потащили куда-то – низкие ветви подлеска царапали по лицу.

– Достаточно, – решил Семен Ильич.

Сквозь завывание ветра послышался удаляющийся хруст шагов по глубокому снегу.

– А точно заметет следы? – донесся едва слышный голос Нины.

В ответ раздался басок адвоката, но разобрать слова было уже невозможно. В глазах Олега по прежнему вертелись разноцветные пятна, складываясь в вихри и фигуры калейдоскопа, рассыпались искрами. Холод легко пробрался под скудную одежду и тут же начал терзать тело, а ветер выл и хохотал в ветвях деревьев, бросая в лицо снег горстями.

Еще ничего не видя, Олег понял, что надо ползти. Обязательно. Иначе ледяная смерть, словно беспощадная любовница, легко овладеет им.

– Нет… – прохрипел он, удивляясь, как непривычно звучит голос. – Нет!

Он поднялся на ноги и начал пробираться через подлесок, совершенно не разбирая направления, а радужные пятна в глазах вытягивались в полосы, состраиваясь в многочисленные цветные треугольники.