Книга Арабская дочь, страница 77 – Таня Валько

— Ты что, забыл о моем приглашении? Такой молодой, а уже со склерозом! — кричит толстяк на весь отель. — Баран уже поджарился, общество развлекается, а вино льется рекой. Вы хотите прозевать пиршество?

— Господин, дайте нам пять минут, — говорит из комнаты Марыся.

— Какой там господин, меня зовут Ральф, всех господ уже давно перебили! — Он снова хохочет. — Ждем вас у бассейна, детки.

— Думаешь, что это хорошая мысль — демонстративно пить алкоголь в стране запретов? — спрашивает немного напуганная Марыся.

— Очевидно, в этом отеле так принято. Может, у них охрана и всем посторонним вход сюда заказан. Так же, как в охраняемых в Рияде ресторанах или в некоторых заведениях, расположенных в дипломатическом районе. Если бы не было разрешено, их бы уже давно разогнали.

Супруги быстро приводят себя в порядок. Они находят большую группу из тридцати человек по крикам и смеху, доносящимся из сада с тыльной стороны отеля. Пластиковые столики вокруг бассейна и отделенные ширмами сектора для семей заняты иностранными туристами. Все блещут остроумием и вспоминают о комических ситуациях сегодняшнего дня.

— Опоздавшие, подходите на штрафную.

Ральф тянет их за собой в сторону огороженного бара, заставленного пластиковыми бутылками с домашним вином.

— Моя продукция, «beaujolais nouveau du Riyade», — шутит он. — Нужно сделать основу под жирное мясо, верно?

После того как каждому налили полную пластиковую кружку, он провожает гостей к длинному буфету, заставленному множеством блюд.

— Чем богаты, тем и рады, но перво-наперво представлю вас людям, иначе неудобно, правда?

— Ужасная кислятина. — Марыся наклоняется к уху Хамида, чтобы выразить свое мнение об алкоголе. — Сейчас полью ею кустики, и увидим, как они начнут вянуть.

— Девушка уже выпила?! Молодчина! — Немец настойчив, он снова, несмотря на возражения, наливает винцо скривившимся супругам.

После трех порций напиток начинает нравиться. Молодые люди, с тарелками, наполненными горой еды, подсаживаются к приятным, тоже бездетным супругам.

— Меня зовут Вики, я финка, а мой муж Георг — немец.

— Вики, ты викинг! — слышен смех из-за соседнего столика.

— Ха-ха-ха, забавно! — Солидная блондинка со светлыми ясными глазами вообще не обижается. — Не плюй в колодец…

— Придется напиться! За нашего личного викинга! — уже шутят все.

— Она такая чуткая и деликатная женщина. Чего вы все хотите от моей маленькой женушки? — Невысокий худенький немец с любовью обнимает в два раза бо́льшую, чем он, избранницу сердца.

— Мэри, ты с твоим английским и арабским запросто найдешь работу в одном из посольств в Рияде. Держи мой e-mail, давай свой, когда вернемся, я тебе напишу. — Вики приятно улыбается, показывая ровные и белые как жемчуг зубы.

— Если она тебе сказала, что поможет, то поможет, так что покупай дресс-код, дорогая, — говорит мужчина среднего возраста, судя по акценту, француз. — А где вы живете? В каком поселении? Глупый вопрос! Ведь вы, арабы, не должны прятаться за трехметровой стеной и окружать себя охраной и королевской гвардией, — говорит он с сарказмом.

— А вот и нет, мой новый друг, тут ты ошибаешься, — возражает Хамид. — Сейчас все атаки направлены прежде всего против саудовцев. «Аль-Каида» пришла к выводу, что вас, иностранцев, уничтожить невозможно, — смеется он иронично. — Не хочу никого обидеть, за шмалью и так сюда приедете. Но мы, местные, особенно элита, преграждаем членам организации дорогу к власти. Они думают, наверное, что если поставят у власти королевскую семью, то следующее правительство, их собственное, прервет отношения с Америкой и Европой, короче говоря, с неверными, и они сами будут купаться в богатстве. Только не учитывают уроки истории. В современном мире без союзников и иностранной помощи невозможно вести политику и гарантировать своим жителям безопасность. Тем более в таких странах, как эти, с Аравийского полуострова, которые заметно отставали. Если речь идет о технологиях и прогрессе, мы должны за кого-то схватиться, чтобы нас подтянули. И не стоит этого стыдиться. Скорее, нужно гордиться скачком, какой мы сделали в течение неполных пятидесяти лет. Это невероятно, что мы так много достигли за столь короткое время.

Все молчат и, столпившись, с интересом слушают молодого саудовца.

— Ты должен пойти в политику, потому что неплохо соображаешь, — говорит тридцатилетний англичанин, качающий на коленях спящую восьмилетнюю девочку.

— Приятно слышать светлого и открытого человека из этого региона. Это действительно редкость, — поддакивает Сусанна, его жена, прикусывая язык из-за избыточной искренности.

— Окей, люблю непосредственных людей. — Хамид, закончив говорить, одним глотком опорожняет стакан.

— Давайте выпьем! — звучит очередной призыв, и мужчина-поляк запальчиво продолжает: — Нашей стране тоже нелегко. Нам пришлось пережить более чем столетнюю неволю, но мы завоевали себе свободу и наконец-то избавились от коммуны. Но эта победа окроплена кровью героев.

Он гордо поднимает голову.

— Эх вы, поляки, только к сабельке и пригодны. Ну, может, еще к революции и всякому беспорядку. В спокойствии не умеете работать, — очередной европеец насмешливо обращается к предыдущему собеседнику.

— Что касается тебя, то ты можешь поцеловать меня в зад, — говорит патриот на родном языке и отворачивается ко всем спиной.

Марыся начинает смеяться.

— А тебя что так смешит? — Поляк молниеносно поворачивается к ней.

— Эту фразу я точно помню с детства, — она закрывает рот рукой, — видно, ее частенько произносили в моем доме.

— Тогда сиди тихо! Если бы все поняли, то у них бы спали феодальные короны с их узких лбов. — Он обнимает Марысю рукой и наклоняется близко к ее лицу: — А ты мне сразу показалась не похожей на арабку, красотка.

— Парень, я тоже тебя люблю, но сейчас я дам тебе в глаз. — Хамид грозно смотрит на соперника.

— Успокойся, у него такой стиль жизни. Польский сумасшедший, — говорит Ральф и, оттянув ревнивца в сторону, снова наливает ему вина.

— Поговорим завтра, — шепчет Петр Марысе на ухо. — Он тебя похитил, поработил, обидел?

— Ты что, приятель, с ума сошел?! Это мой любимейший муж. И я сама себе его выбрала!

Вечеринка заканчивается на рассвете, с призывом муэдзина на утреннюю молитву. Собеседники неуверенным шагом расходятся по своим комнатам, а некоторые, в том числе польский бунтовщик, остаются снаружи, устроившись на траве или на стульях у бассейна. Недовольные и огорченные кельнеры и уборщики начинают крутиться вокруг них, выполняя свои обязанности.

Супруги встают поздно утром, но уже не так бодро, как в первый день.

— Боже мой, — шепчет Хамид, хватаясь за голову и снова падая на подушки, — что было в том вине?