Онлайн книга «Дождь Забвения»
|
– И какого вывода вы ожидаете? – Я не хочу предсказывать, не видя результатов анализов, но, скорее всего, это умелая подделка, сколь бы надежным ни объявлялось ее происхождение. – В некотором смысле вы правы. Обычные тесты, несомненно, показали бы, что пластинка изготовлена недавно. Ожье слегка растерялась и смутилась, словно ей сообщили что-то очень важное, рассчитывая обрадовать, и она послушно обрадовалась, не понимая, в чем дело. – Сэр, а почему? – Потому что она и в самом деле изготовлена недавно. Но тем не менее эта запись – настоящий, неподдельный Малер. – Остается лишь поверить вам на слово. – Скажите, вы скучаете по музыке? – Сэр, я не могу скучать по тому, чего никогда не знала. – Но вы ведь не знали и дождя. Настоящего, падающего с настоящего неба. – Это другое, – проворчала она, уязвленная тем, как много Калискан знает про нее. – Сэр, а можно спросить, к чему все это? Что вы делаете здесь, так далеко от Бюро древностей? Зачем тянули меня на другой конец Заросли? – Верити, осторожнее со словами. – У меня есть право знать! – У вас нет права знать. Ни малейшего. Однако, поскольку я сегодня щедр… Вы слыхали о Бюро чрезвычайных ситуаций? – Да. И мне известно, что его не существует. – Оно существует. Уж я-то знаю, поскольку я – его глава. – Нет, сэр. Вы же глава Бюро древностей! – И его тоже. Но мое отнюдь не карьерное назначение на пост начальника Бюро древностей – всего лишь дань необходимости. Два года назад в наши руки попало кое-что экстраординарное. Находка… – Тут он запнулся, затем поправился: – Две находки потрясающего стратегического значения. Эта пара может полностью изменить наши отношения с Полисами. Не исключено, что они изменят даже самое представление о реальности. – Я не люблю прогров. В особенности после того, что произошло в Париже. – Не лучше ли оставить прошлое за спиной? – Сэр, вам хорошо говорить. Вас не тронул вирус «А-музыка». У вас не отняли способность воспринимать мелодию. – Нет. Вирус «А-музыка» не тронул меня – как не трогал в среднем одного из тысячи. Но я потерял гораздо большее. – Правда? – Когда мы пытались вернуть Фобос, на финальной стадии операции я потерял брата. Он погиб в бою с програми. Если у кого и есть право ненавидеть их, так это у меня. Верити не знала, что у Калискана был брат, и уж тем более не могла знать, что он погиб в последней войне. – Сэр, вы ненавидите их? – Нет. Я рассматриваю Полисы как средство, пригодное для использования в подходящих обстоятельствах. Кажется, разговор принимает крайне интересный оборот. Заслуживающий усиленного внимания. – А какая тут связь с Бюро древностей? – спросила она. – Очень важная. Когда стала ясна природа второго открытия, мы поняли: с Бюро древностей надо работать вплотную. Простейшим решением было заменить Дефорреста собой и контролировать всю активность, связанную с Землей. – Я всегда говорила, что ваше назначение – политическое. – Но не в том смысле, какой вы подразумевали. В его подсиненных стеклах отразился свет, и они засияли, будто окна в ясное небо. – А сейчас я хотел бы расспросить вас о картах. Она вздрогнула, осознав, что постоянно находилась под наблюдением. Конечно, стоило догадаться раньше. – Так это вы их посылали? Бессмысленная проверка, как и пластинка Малера? Отчего-то ее раздражение позабавило Калискана. – Меня предупреждали, что вы такая. – Какая? – Высказывающая прямо то, что у вас на уме. По личному опыту я уже знаю, что вы мало уважаете власть. – Он усмехнулся и сказал уже не столь резко: – Меня также предупреждали, что вы очень наблюдательны. Так скажите же, что вы думаете о картах. Ожье почувствовала, что от ее ответа зависит очень многое. Гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Разом пересохло в горле. И что стало с бойким языком? – Я просмотрела лишь одну, и в ней есть кое-что, не очень совмещающееся со здравым смыслом. – Что же? – Судя по выходным данным, карту отпечатали за век до Нанокоста – но она в прекрасном состоянии. Как и эта пластинка Малера. – Время изготовления карты не показалось вам странным, заслуживающим особого внимания? – Странным – нет. Заслуживающим внимания? Разве что из-за принадлежности к периоду, интересующему меня. Хотя эта дата у самой его границы. – Только из-за этого? – Да. Я неплохо изучила Париж Века Забвения, до года две тысячи семьдесят седьмого. Тысяча девятьсот пятьдесят девятый для меня – эпоха смутная. Не то чтобы я совсем ничего о том периоде не знала, но просто куда хуже с ним знакома, чем с последними десятилетиями перед Нанокостом. Калискан сдвинул пальцем очки на середину носа: – Предположим, я захотел бы поговорить с признанным экспертом по тому периоду. Поскольку ваши академические связи довольно-таки обширны, не могли бы вы предложить подходящую кандидатуру? Ожье поразмышляла несколько секунд. – Уайт. Сьюзен Уайт. Уверена, вы знакомы с ее работами. Она написала прошлогодний отчет по раскопкам Евродиснейленда. – Вы хорошо ее знаете? – Не очень. Мы обменялись несколькими письмами, разговаривали на конференциях. Я рецензировала ее статьи, она, наверное, мои. – Вы считаете ее соперницей? – Мы конкурировали за финансирование. Но это не значит, что мы при встрече выцарапали бы друг другу глаза. Чувствуя, что Калискан теряет интерес, Верити поспешно добавила: – Конечно, если хотите, я могу свести вас с ней. – Мы уже связывались с ней. Ожье пожала плечами: – И зачем тогда вам я? – С Уайт проблемы. Потому мы и обратились к вам. – Что за проблемы? – Боюсь, я не могу рассказать. – Он хлопнул в ладоши, развел руками. – Но у нас возникла нужда в замене. И в нашем списке вы под вторым номером. Не обижайтесь, но Верити Ожье у нас всегда значилась как номер два. Правда, с отличнейшими рекомендациями. Калискан посмотрел на стол, вынул из чернильницы массивное черное перо и принялся царапать им по очень качественной бумаге в раскрытой толстой тетради. – И это все? Он спросил, не отрываясь от письма: – А на что еще вы рассчитывали? |