Книга Тайный мессия, страница 45 – Дж. Р. Лэнкфорд

Ах вот в чем дело! Я могла объяснить, почему я здесь, не больше, чем мог Баба Ватенде.

– А почему их имена звучат похоже?

Сума улыбнулась:

– «Бабу» означает дедушка. «Баба» – отец. Это титулы.

Надеюсь, из этого следует, что титул «Бабу» – главнее.

Мужчины двинулись по окаймленной камнями тропе, что-то выговаривая нараспев. Их голоса были глубокими и угрожающими. Я боялась спросить Суму, что они говорят. Они остановились перед круглым участком, и Бабу пошел к ним навстречу.

– Хабари, бвана, – сказал Бабу таким тоном, будто это была самая обычная ночь.

Огонь бросал отсветы на мужчин Удугу, которые носили посреди джунглей рубашки и слаксы, и на Бабу в его национальном одеянии и украшениях из раковин каури. Атмосфера была столь напряженной, что я все-таки спросила Суму, о чем идет речь.

Она улыбнулась:

– Он сказал: «Как поживаете, сэр?»

– Нзури, – ответил Ватенде.

Он держался натянуто, в его голосе слышался вызов.

С крестом в руке он напоминал мне молодого священника, который присоединился к нашей церкви много лет тому назад, когда я еще жила в Нью-Йорке. Священник был неопытен и полон страсти и страха; никому не нравились его службы, пока он не начал вести себя более непринужденно.

Сума перевела ответ Ватенде:

– Прекрасно.

Бабу посмотрел мимо Ватенде на группу мужчин.

– Давно вы не приходили повидаться со мной, – заметил Бабу, а Сума переводила.

Мужчины ответили неразборчивым ворчаньем.

– Ты не приносить дождя! А потом приносить слишком много! – закричал один из них.

– А теперь ты приносить пепо мбайя! – сказал другой.

Сума с извиняющимся видом перевела, что это – злые духи. Тут я совсем встревожилась и огляделась, чтобы посмотреть, как на это реагирует Джесс. Он как будто не замечал никого, кроме Бабу.

– Бабу, – сказал Ватенде, – мы пришли, чтобы дать тебе шанс избавить Удугу от этих духов, прежде чем они причинят нам зло.

Я не видела оружия, но ощущала страх этих мужчин – как будто они хотели ринуться во владения Бабу и уничтожить нас всех. И как я могла их винить? Если бы в моем доме прямо из ниоткуда возникли незнакомые люди, я бы тоже испугалась.

Поднялся ветер и донес голос Бабу:

– Моя уганга-семья, Мунгу – единый Бог, послал к нам мать и ее сына.

Раздались нерешительные бормочущие голоса.

– Мунгу бросил нас, – ответил Ватенде. – Бросили и мзиму. И духи смоковницы и ветра.

Бабу пошел вперед, глядя на людей проницательными глазами.

– Они не бросили меня. Я не потерял своей силы. Пять лет назад наши предки – мзиму – велели мне прекратить лечить и призывать дождь. В видении они показали мне, что придет белый отец, Пол Джозеф. Они предупредили меня – не сопротивляйся.

Напряжение заметно спало, когда Бабу сказал, что его наставляли предки. Я увидела на многих лицах благоговейное выражение, как если бы он сказал, что слышал голос Бога.

Но Ватенде он не убедил, тот сердито поднял руку:

– Случилось слишком много плохих вещей… Странная погода, болезни, голод. В чем мы провинились, что мзиму наказывают нас такими вещами?

– Я задал тот же самый вопрос, – сказал Бабу. – Помнишь историю вождя Калулу? Что он сделал, когда пришли немцы?

Многие закивали.

– Чтобы заставить немцев уйти, Калулу пообещал высушить ручей, который питал деревню.

Взлетели голоса соглашающихся людей.

– Калулу посетил мганга ва пепо – такого же духовного лекаря, как и я. Вскоре случилось землетрясение. Оно высушило ручей. Немцы ушли. Спустя некоторое время еще одно землетрясение восстановило ручей. В своих исторических книгах европейцы пишут, как это произошло.

– Зачем ты рассказал эту историю? – отозвался Ватенде. – Несколько лет спустя явились британцы и взяли Калулу в плен. Танзании нужны не духовные лекари, а воины!

Он подчеркнул свои слова взмахом дубинки.

– Что это такое? – спросила я Суму.

– Военная дубинка племени самбуру, называется рунгу. Брошенная умелой рукой, она убивает. Он с ней не расстается.

Бабу ответил Ватенде:

– Непрерывные войны – вот что сделало нас слабыми перед иноземным вторжением. Что касается дождя, мы знаем, что снова пострадали от затянувшегося дождливого сезона. Мы знаем, что скоро начнутся короткие дожди, но они могут и не прийти. Что-то изменило погоду. Я молился о конце засухи в Мбее, о конце этих изменений, которые иссушают наши ручьи и реки, приносят холода и жару не тогда, когда положено, и губят наши посевы.

– Значит, это ты навлек на нас потоп! – сказал Ватенде.

Бабу показал на Джесса:

– Он и его мать – ответ на наши молитвы.

– Но как они появились тут, – настаивал Ватенде, – если не с помощью колдовства?

– А как Калулу иссушил ручей?

Джесс удивил меня, шагнув вперед:

– Ватенде, я слышал, что некоторые в Удугу когда-то летали по воздуху.

Раздался громкий ропот, люди переговаривались, словно возобновляя старые споры между верующими и неверующими, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами. Несколько женщин завыли, как арабки, словно говоря: «Да, раньше мы летали по воздуху». Другие ворчали, и я услышала, как старуха опять сказала:

– Мчави.

Джесс продолжал:

– Древнейшие знания человечества сохранились в Африке, однако вы отвернулись от них.

Кто-то закричал:

– Мы отворачиваемся от пепо мбайя, от которого зло!

У меня по спине побежали мурашки. Что делает Джесс? Он не должен поощрять их веру в то, что, по-моему, смахивало на вуду.

– Как тебя зовут? – спросил Ватенде Джесса.

– Можешь называть меня Мфарайя.

Женщины перестали разговаривать. И мужчины постепенно умолкли.

– Я слышал это имя только в Библии, – сказал Ватенде. – Утешитель.

Джесс кивнул:

– Это я.

Молчание пало под громадным небом. Мальчик показал на мужчин:

– Войдите еще раз в свой священный круг. Играйте на священном барабане нгома. Пойте священные песни. Будьте такими, какими были, когда летали по воздуху. Если вы сделаете это, веря, дожди снова придут в нужное время.