Онлайн книга «Про Бабаку Косточкину»
— Я знаю! — кричит Нинель. — Мы купим пряжу и свяжем ей мохеровый шарфик! К новому пальто! — А кто вязать будет? — спрашиваю. — Ты умеешь вязать? 
— Нет… — А ты? — Я пристально смотрю на Каланчу. — Не умею, — она ёжится под моим взглядом. — А ты, Гадов? — Офонарел? Ща как дам между глаз! — Придумал! — Валя аж подпрыгнул от радости. «Ну, — думаю, — эврика! Амфитеатрова постоянно посещают гениальные идеи». — Мы подарим ей… — Он даже таинственности подпустил в лицо. — Мы подарим ей ежедневник! — Ежедневник? — Ну да! Чтоб она туда записывала все ежедневные дела. А ещё можно кулинарные рецепты. — Валя, ты, может быть, забыл, но ежедневник мы Цецилии Артуровне в прошлом году дарили, — говорит Нинель. — И в позапрошлом! — поддакивает Виртуозов. — Ну, тогда набор автоматических ручек, — не унимается Валя. — Ты, Амфитеатров, конечно, оригинал, но не до такой же степени. — Христаради похлопывает его по плечу. — Я вот что предлагаю: мы с отцом купим колье, ну, типа от нас всех, а потом сочтёмся, ребята. Как, по рукам? — Знаем мы твоё «сочтёмся», Димочка! — вспыхивает Нинель. — Нам потом всем классом за тебя домашку прикажешь делать, да? 
— Ну зачем же всем классом? Я и на индивидуальные занятия согласен. Натаскаешь меня по математике? — Вот ещё! — А давайте мы отведём её к моей тетке-гадалке? У неё как раз сеанс стоит пятьсот рублей, — предлагает Каланча. — Всю правду ей, сердечной, расскажет! Ничего не утаит! В общем, за этими спорами просидели мы до вечера. Много было разных идей, но ни одной дельной. Кто-то даже звезду на небе Цецилии предложил подарить. Там в рассрочку можно оплатить. Но мы прикинули, нам десять лет как минимум всем классом эту звезду придётся отрабатывать. Когда уже все было отчаялись, а я вспомнил, что Бабака дома с утра невыгулянная, меня вдруг осенило. Просто нашло какое-то озарение! 
— А давайте купим ей щенка, — говорю. — Цецилия же, — говорю, — одинокая. Будет с кем коротать вечера. Что тут началось! На меня все накинулись и давай целовать, обнимать! Обрадовались все — никто же с утра не ел ничего: голодные, по домам охота. В общем, на том и порешили, что завтра после уроков поедем на птичий рынок. Выбирать щенка. 
Идти решили вчетвером: Валя, я, Нинель и Христаради. Но Гадов тоже увязался, хотя его не звали. На рынок мы пришли все такие воодушевлённые. Спорили ещё, кого лучше покупать — пуделя или тойтерьера. Дима всё какого-то мастино наполетано предлагал, чтобы как у отца, но за ним надо было ехать в питомник. За город. Когда мы пришли в собачий сектор, пыл в нас сразу угас. — Сколько, — спрашиваем у мужчины в рваном ватнике, — стоит ваш пуделишка? Этот пуделишка нам сразу бросился в глаза. Сидит на дне коробки из-под торта, трясётся, кудельки у него по всей мордочке. А мужчина посмотрел на нас и отвечает с прохладцей: — Две тысячи. — Отдайте за пятьсот, не прогадаете! — мгновенно сориентировался Христаради. Но мужчина даже не ответил ничего, отвернулся от нас и в небо смотрит. Идём дальше. А дальше по курсу тётенька в спортивном костюме и енотовой ушанке на голове. Вокруг неё щенков видимо-невидимо! И все в клетках, не в коробках каких-нибудь из-под тортов. Сразу видно: профессионал! — Сейчас мы с ней сторгуемся по оптовой цене, — шепчет мне Христарди. — Нинелька, выбирай, какой нравится? — Вот этот! — говорит Нинель и тычет пальцем в тойтерьера. А у этого тойтерьера на шее голубой бант — мальчик, значит. В два раза бант тойтерьера больше, и как только Нинель его разглядела? — Берём этого за пятьсот, не торгуясь! — говорит Дима тётеньке и широким жестом протягивает деньги. — Ишь шустрый какой! — ухмыляется тётенька и показывает нам золотой зуб во рту. — За пятьсот, мальчик, ты у мёртвого осла уши купишь. — Прямо акулы бизнеса, а не любители животного мира, — обиделся Дима. — Надо папе сказать, чтобы он эту шайку-лейку приехал разогнал. Папа у Димы может. Он у Димы депутат Государственной Думы. Долго мы ещё ходили по рядам — отвернулась от нас фортуна. Никто из торговцев нам навстречу не шёл. Никто в наше положение не попытался войти. — Сквалыги! — негодовал Юрка Гадов. — Таких к животным на пушечный выстрел нельзя подпускать! — Ой, гляньте! — вдруг кричит Нинель. — Таксочка! Ой какая сладенькая! 
И правда. Глядим: в корзинке прямо на земле сидит маленький такой щеночек таксы, разглядывает нас умными глазёнками. А возле него древняя старушка в пуховом платке. Но мы к ней сразу не подошли, мы учёные. Стоим в сторонке, интереса к щеночку не проявляем. Прикидываем с какого боку лучше обаять старушку, чтобы не прогадать. Но она сама вычислила нас, хитрая. — Что, ребятки, нравится? — спрашивает шёлковым голоском и кивает на щенка. Но знаем мы этих милых старушенций! Такая обвесит — глазом не моргнёт. Она параллельно с щеночком говядиной ещё торговала. — Нет, бабушка, — отвечаем, — не нравится. Мы просто так тут стоим, прохлаждаемся. — Нравится-нравится, — старушка опять говорит, — по глазам вижу. — Да что вы, женщина? У нас и денег-то нет. — Валя делает непонимающие глаза. — Нету? — Старушка заметно огорчилась. — Ну что ж, на нет и суда нет. — Ты чего, Амфитеатров! — пихает его в бок Нинель. — Уйдёт же собачка! — А вообще, знаете что? — говорит вдруг старушка. — А забирайте за так! — Как это за так? — удивляется Гадов. — Даром, значит. Отдаю! Мы стоим в замешательстве, глядим друг на друга, моргаем. — Ну, чего же вы? Забирайте, говорю, пока не передумала. — Ой, бабушка, спасибо огромное! — Первой из нас опомнилась Нинель. — Давайте мне, я его в курточку засуну, за пазуху. Это мальчик? |