Книга Спецназ ГРУ. Элита элит, страница 49 – Михаил Болтунов

Однако свои слова, которые я привел раньше о том, что «не следует спецназ посылать туда, где надо стрелять», Савельев произнес именно по этому случаю. Судя по всему, в тот момент ему очень хотелось нарушить свой главный жизненный принцип.

Были у Анатолия Савельева и другие задания. О таких заданиях сотрудники КГБ вспоминают ныне не очень охотно. Что уж говорить, они люди военные, приходилось выполнять и щекотливые, совсем вроде как не героические поручения.

Достаточно широко известно (об этом немало писали, в том числе и автор), как бойцы группы «А» летали в Цюрих менять диссидента Владимира Буковского на Генсека компартии Чили Луиса Корвалана.

А вот что за командировка была у Анатолия Савельева и еще нескольких сотрудников КГБ в Эфиопию, читатели узнают впервые.

О ней мне рассказал в марте 1992 года сам полковник Савельев.

«Командировка в Аддис-Абебу, столицу Эфиопии, на первый взгляд была самой рутинной.

1983 год. Одного из армянских диссидентов, который давил на руководство СССР, чтобы оно воевало с Турцией за возвращение части Армении, лишили советского гражданства.

Нам приказали: доставить его в Эфиопию и передать нашей разведке в этой стране, то есть сотрудникам Первого Главного управления.

Прилетели в столицу Эфиопии, нас вместе с диссидентом поместили в прекрасную гостиницу „Хилтон“. Денег, насколько я понимаю, наше правительство отпустило достаточно для удовлетворения его нужд.

Ну, а мы, куда деться, при нем. Думали, быстренько передадим, и назад, домой. Но поездка затянулась на десять дней. И вольно или невольно нас втянули в оперативную игру.

Оказалось, там какая-то нестыковка, эфиопы не хотят его принимать, говорят, отпустите — пристрелим.

А диссидент рвется к американцам. Мы жили с ним в одном номере, и он говорит: „Толя, я лишен советского гражданства. Так? Да, так. Но здесь я свободный человек. Здесь не Советский Союз“.

Что тут ответишь? Он прав, с его точки зрения. А как насчет угрозы эфиопов? Представьте себе, Верховный Совет СССР лишил его гражданства, сотрудники КГБ вывезли в Эфиопию, и тут он погибает. Крик на весь мир, кагэбэшники убрали диссидента. Кто конкретно? Сотрудник группы „А“ Анатолий Савельев с подручными. Вот такая ситуация.

В общем, диссидент ищет встречи с американцами и с армянами (там достаточно большая армянская диаспора), пишет записки и оставляет их во всех туалетах в отеле, в ресторане. В них он сообщает: я такой-то, живу в номере под надзором КГБ. Мы эти записки изымаем.

Удержать его силой невозможно. Не будешь же крутить руки на глазах у всех и тащить в номер. Как-то идем по отелю, навстречу молодая девчонка-шведка. Он подбегает к ней, начинает что-то говорить. Не хватать же его.

Она смотрит на меня, показываю глазами — уходите.

На следующий день он опять, увидев ее, бросается навстречу. Тут она на русском языке ему говорит:

— Уходите, я с вами не хочу говорить…

Диссидент обескуражен, вроде и гэбэшники не мешали, а такой облом.

Словом, за эти десять дней, пока пэгэушники думали, куда его деть, было немало оперативных мероприятий. И всюду надо было думать, убеждать диссидента, переигрывать. И главное, относиться по-человечески. Враг он, не враг».

А тем временем прошел день, два, три, четыре… Диссидент начинает волноваться, теряет самообладание. Все больше наступает на Савельева, мол, я в другой стране, свободен, почему вы меня держите?

А тут еще звонок из посольства, от сотрудника местной резидентуры.

— Анатолий, твоего подопечного надо срочно увезти из гостиницы. Сегодня армянская диаспора устраивает в ресторане отеля «Хилтон» банкет. Ты уверен в безопасности, если его армяне к себе заберут?

Странный вопрос. Какая уверенность — чужая страна, а их всего четыре человека. Но с другой стороны, как его увезешь из отеля, связанным, что ли?

Ладно, собрался с духом, стал уговаривать диссидента. А пэгэушники организовали поездку в прекрасное местечко километрах в двухстах от Аддис-Абебы, сняли маленькую гостиницу, заказали там ресторан. Словом, устроили райскую жизнь на денек.

Но диссиденту райской жизни почему-то совсем не хотелось. Он отказался ехать наотрез, говорил, что у него какая-то встреча с чиновником из советского посольства.

Однако у Анатолия Савельева дороги назад просто не существовало. Он должен был уболтать диссидента. И уболтал. Тот долго ломался, но потом махнул рукой: поехали.

Поездка и вправду оказалась замечательной. Анатолий Николаевич потом часто вспоминал живописный уголок в горах, с маленькой комфортабельной гостиницей, с радоновым бассейном, рестораном. Искупались, пообедали, пообщались, отдохнули. Подопечный тоже был доволен. А когда возвратились в столицу, в отель, армяне уже уехали. Оперативная задача была успешно решена.

После того как Савельев закончил рассказ, я поинтересовался: какова же судьба его подопечного, неизвестно?

Анатолий Николаевич усмехнулся:

«Почему же неизвестно. Он сейчас в Армении, в Верховном Совете республики заседает».

Вот такое оперативное задание. Как говорят, слов из песни не выкинешь. Судьба проверяла его в разных жизненных ситуациях. И всюду он был выдержан, дипломатичен, умен.

Иному этих качеств хватило бы за глаза, а Савельев обладал еще одним, крайне важным для сотрудника подразделения специального назначения качеством — смелостью.

Только смелость помогла Савельеву со своими ребятами, рискуя собой, спасти жизни наших солдат. Это уже был второй выезд в Афган, так называемая стажировка в составе десантно-штурмовой маневренной группы погранвойск.

А случилось следующее: крупную банду моджахедов загнали в ущелье. Маневренную группу поделили на заставы, и они закрыли ущелье сверху. Снизу банду гнал известный в ту пору офицер-пограничник Юрий Лопушко. Это за его голову моджахеды давали награду в тысячу афгани.

И вдруг в бою на одной из застав гибнет офицер. Второй, молодой офицер струсил, отказывается командовать. Подразделение остается без управления.

Лопушко приказывает штабу — поднять взвод и во главе с командиром бросить в помощь заставе. А в штабе из офицеров всего двое — зеленые лейтенанты. Один так и заявил Савельеву: куда идти, не знаю, без компаса, без карты, ночью в горах. Вот рассветет — пойдем. Но до рассвета погибнут люди.

Пограничники не знали, что за бойцы приезжали к ним на стажировку, но оберегали, вперед не пускали. Но тут положение безвыходное, да и Савельев настаивал. В конце концов Лопушко сдался.

«Мы пойдем, сказал я тогда, — вспоминал Анатолий Николаевич. — Единственно попросил, передай ребятам, чтобы трассирующими пулями направление указывали.