Книга Крылья феникса, страница 4 – Светлана Жданова

Атаманшей.

Катинку же я заставила надеть все те же бриджи, золотистые сапожки на низком каблучке, белую рубашку и кушак. Как знала, что ей танцевать.

Взяв лютню, привычно села прямо на стойку. Немного побренчав, проверяя струны, я посмотрела на напарницу:

— С чего начнем?

Она пожала плечами.

— Что вы делаете?

— Зарабатываем, — кинула я насмешливый взгляд на эльфа. — Мы всегда выступаем здесь раз в неделю. Подожди. А еще лучше посмотри, Катинка здорово танцует. Может не так искусно, как эльфийки, но с куда большей душой.

А потом я коснулась струн и заговорила с ними, полностью отключаясь от этого мира. Перед моими глазами лишь играл разноцветный платок Катинки.

Вынырнула из этого только когда поняла, что танец закончен, а я вяло перебираю струны. При том упершись взглядом куда-то, как завороженная. Присмотревшись, я поняла что так манило мой взор — два вечно тлеющих уголька в камине. Вытянув руку, улыбнулась:

— Иди ко мне.

Саламандру не пришлось уговаривать. Видно, она тоже соскучилась, раз пришла послушать. Ящерка споро забралась ко мне на плечо и нежно ткнулась мордочкой в щеку.

— Я тоже, милая, — пробормотала я, зная, что она хочет сказать. По случаю же хорошего настроения я посмотрела в толпу с интересом, но не ажиотажем, как в первый раз разглядывающую мои нежности с огненной саламандрой. — Ну, что вам спеть?

— Грустную песню.

— Моей доче в прошлый раз понравилось твоя «Прости», — посмотрел на меня Дик, попутно протирая бокалы. — Все уши прожужжала. А я не слышал. Споешь?

— Для тебя — что ни попросишь.

Перебрав струны, я уселась поудобнее и, приготовившись, медленно запела. Слова и музыка вырывались откуда-то из самой груди, оттуда, где билось сердце.

«У тебя лишь прошу —

Ты забудь обо мне».

Эти строки пишу,

Я в коротком письме.

Не дано мне простить

Слов твоих острый лед.

Но любовь не забыть —

Мое сердце не врет.

Ты прости меня любимый.

Мне твоей, увы, не быть.

Зря ты шепчешь мое имя.

Нам ту ночь не возвратить.

Ты прости, любимый!

Последний аккорд повис в полной тишине залы. Я вздохнула и смахнула набежавшую слезу.

— Простит, как думаешь? — посмотрела на прибалдевшую саламандру. Та отреагировала довольно скептично. — Вот и я о том же. Скорее возьмет за шкирку и притащит в Царство. Угу, еще и пинком подгонит. — Уголек кивнула, полностью согласная со всем выше сказанным.

— Таня, перестань пугать народ, — зло прошипела Катинка. — Это я привыкла к твоему трепу с ящерицей, а людям каково?

Мне стало смешно:

— Представь, что будет, если я Нагоса приведу.

Катинка представила и довольно нервно хрюкнула.

— Может не надо?

— Ему еще пару месяцев спать, — успокоила я Катинку.

— Кто такой Нагос? Твой возлюбленный? — возник рядом эльф.

— Да. Самый нежный, самый преданный, самый лучший!

Воровка в голос рассмеялась, привлекая к себе внимание.

— О, он очарователен.

Я легко улыбнулась. Нагос всегда был моей поддержкой и опорой. Во всяком случае, когда не спал. И я не знаю, что буду делать, если однажды заклинание приворота закончится. Ведь потерять своего великолепного гидру так страшно.

— Итак, — я поставила ногу на стойку, — мне нужна информация — где, когда и с кем будет находиться артефакт. И мои амулеты. Те, что сняли, — посмотрела я на Элестса.

Он усмехнулся:

— А без них ты ничего не можешь?

— С ними у меня возможностей больше. Верни мне их. Все равно никому больше они не подчинятся.

— А тебе подчиняются?

— Хочешь покажу?

За цепочку эльф вынул четырехлистник из мешочка на поясе и подвесил на уровне моего лица.

— А что, в руки взять не получается?

— Ты ведь знаешь это, магичка. Зачем спрашивать.

Правильно, никому, наделенному хоть каплей магии, подарок демонов не дастся в руки. Заквиэль, умница, позаботился об этом.

Повесив кулон себе на грудь, я любовно тронула его рукой, чувствуя знакомое тепло. И нежность, с которой тот был сделан. Мои милые черти.

Коснувшись одного лепестка, я зажгла на руке огненный цветок.

Коснувшись другого — яркие искры молнии.

Коснувшись третьего — дивную розу.

Коснувшись четверного — завихрение тумана.

Мне нравилось играть с этими силами. Они ласкали меня, целовали лицо, руки, шею. Иногда я это просто чувствовала.

Находящиеся в таверне люди и не только захлопали, посчитав мои выходки частью развлекательного номера.

— А где Звезда? — вспомнила Катинка.

— Какая звезда? — искренне удивился Элестс.

Внутри у меня все перевернулось.

— Золотая Звезда. Подвеска.

— Вы потеряли ее? — разозлилась подруга. Она-то к ней уже привязалась, почти никогда не снимала.

Как только бледность начала сходить, а голос вернулся, я тихо спросила:

— Тот толстяк имеет к тебе какое-то отношение?

— Нет. Я нанял его поймать вас.

Я кивнула.

Народ в зале как-то притих, разом осознав, что пред ними не обычная девчонка-бард, а магиана всесильная в гневе.

В руках сами собой выросли клинки. И не какие-то мелкие, как несколько минут назад, а длинные лезвия миллиметров 750, чуть изогнутые к концу, до половины обоюдоострые. И раскаленные до красна, с язычками пламени.

— Таня, не надо!

— Где мой плащ?

У знакомого нам коттеджа мы были через полчаса. Одним направленным движением я выбила все имеющиеся охранки и вошла на территорию окружающего дом небольшого садика.

Подбежавших охранников снесло волной воздуха.

Парочку вернувшихся быстро обезвредили мои спутники: Катинка, в чьей верности я не сомневалась, и увязавшийся с нам эльф. Хихикая, тот пояснил — ему, мол, любопытно, чему не приходилось удивляться — это присущая их роду слабость.

Толстопуз уже давно спал, когда я пинком раскрыла дверь в его спальню. Дверь не выдержала силу магии, вложенной у удар, и, сорвавшись с петель, отлетела на несколько метров.

Я широко улыбнулась всеми клыками.