
Онлайн книга «Северная звезда»
Блондин протянул к ней руки и сжал ее тонкие загрубевшие пальцы в своих больших ладонях. – Уверен, что ты согласишься. Я перевезу твои вещи завтра же. Мой домик совсем небольшой, но чистенький. Мы вдвоем сделаем его еще уютнее. Я хочу, чтобы ты стала моей, хочу владеть тобой безраздельно, Маша. – Но я обещала Китти, что буду ей помогать… – Я не возражаю. Только будь со мной. Я так соскучился… Ты знаешь, я… я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, чтобы это был наш с тобой сын или дочка. – Не надо! Осекшись, она расплакалась, в то время как Устюжанин осторожно снимал с нее рубашку. Они снова были вместе. Вознеслись в заоблачную высь, которой не достигали даже безмолвные всполохи полярного сияния. Наслаждались своим единением, и остальной мир перестал существовать для них… * * * Это случилось через два дня после её переезда к Николаю. Она как раз готовила кофе в старинном медном кофейнике, а Устюжанин с улыбкой сидел за столом и ждал угощения. В печке доспевал яблочный пирог. И в это самое время в дверь постучали. – Кто там? – осведомился хозяин. – Прощенья просим, – послышался из-за двери хриплый надтреснутый голос. – А миссис Мэри Отинтсе… тьфу, прости Господи, Одинтсофф тута проживает? – А кто её спрашивает? – вдруг ощутив непонятную тревогу, поинтересовалась Маша. – Прощенья просим! Я Джош Скармс, а прозвище у меня Дубовый Джош, если кто знает. Я иду с Грей-Крик через Сэркл заявку столбить… А тут оказия! Письмо у меня к миссис Мэри! Да вы впустили бы меня, хозяюшка… На пороге стоял субъект лет под шестьдесят на вид, невысокий, весьма мужиковатой внешности, в обтрепанных мехах. – Здрасте. – Он посмотрел на Николая, потом на Машу. – Это вы будете миссис Одьинтсофф?! – Да, это я, – произнесла она и зачем-то добавила: – Если угодно… Николай жестом пригласил пришедшего в дом, а Маша налила в кружку дымящегося кофе. – Вот спасибочки! – Он осушил горячий напиток в два приема. – Ух, хорош кофе! Так чего я пришел, вот. Шел я, грю, через Сэркл, а тамошний доктор мне это передал, мол, для миссис э-э-э… Одинтсофф. Он вытащил из-за пазухи аккуратно сложенный клочок бумажки. Это было даже не письмо, а помятая и потрепанная коротенькая записка. Чернила местами расплылись, но Мария сразу же узнала четкий почерк Дмитрия. – Ох, ну надо иттить, кажись, – тут же распрощался Джош. – А то ведь дело ждать не будет. И спасибочки за угощение, хороший кофе у вас, хозяюшка! Когда дверь за ним захлопнулась, девушка, холодея, развернула бумажную четвертушку. Прочтя, она в ярости схватила письмо и ожесточенно скомкала его, затем порвала его в клочья и, бросив на пол, стала безжалостно топтать. – Что случилось? – встревожился Николай. – Зачем ты это делаешь? – Затем! Черт бы его побрал, Коля! Черт бы его побрал! Блондин сел на низенькую скамеечку и задумчиво произнес: – Я так понимаю, что это послание от твоего мужа? – Да! Он хочет, чтобы я приехала к нему. – Приступ нежных чувств? Мария помотала головой, а потом, успокоившись, пересказала возлюбленному содержание. Дмитрий писал, что тяжело заболел и потерял всё имущество и золото. Его провизию украли, и теперь он лежит в своей хижине в Сэркле, готовясь к смерти. – Он пишет, что не обратился бы ко мне, если бы у него был другой выход. Но его нет. Я – его последняя надежда. – Пожалуй, так оно и есть, – протянул голубоглазый. – Что? – Она резко обернулась к нему. – Как ты можешь сидеть здесь как ни в чем не бывало, как будто тебя это не касается! Этот подлец бросил меня в дикой тайге! Бросил на произвол судьбы! А теперь уверен, что я со всех ног помчусь к нему только потому, что я ему, видите ли, нужна! Николай сосредоточенно вглядывался в пламя свечи. – Может, ты действительно нужна ему… – Ты что же, хочешь сказать, что я должна помчаться к нему сломя голову? – взвилась Маша. – Как покорная, верная супруга? – нервно рассмеялась. – Ну, нет! Я уже не одуревшая от любви вчерашняя петербургская гимназистка, чтобы решиться на такое! Я, черт возьми, женщина с Аляски, «нордвумэн», как написал один газетчик! – А почему бы и нет? – цедил меж тем Устюжанин. – Ты ведь его жена, не так ли? – И это говоришь ты?! Мария в замешательстве смотрела, как Николай поднялся со скамейки и подошел к окну. – Тебе лучше поехать к нему, Мэри. У меня предчувствие, что он умрет. – Что? Умрет? Почему ты думаешь… А хотя бы и так. Как выражаются твои янки, «это решит многие наши проблемы»? Не правда ли? Блондин резко помрачнел. – Аляска – суровый край, как ты уже могла убедиться, и он не прощает слабости. Человеку тут очень просто умереть. Можно сломать ногу, попасть в старый капкан или обморозиться. Даже просто простыть, и ты – труп. Медведь-шатун, горный обвал, простуда, тухлое мясо или некстати рухнувшее дерево… Все может случиться… И именно поэтому тут принято помогать, если ты можешь помочь, чтобы потом помогли тебе. Что до твоей второй мысли, то я бы, разумеется, хотел видеть тебя свободной, но при условии, что к этой смерти ни ты, ни я не приложим руку. – Да что значит «приложим»?! – возопила купеческая дочь. – Мы не няньки, а он не малыш несмышленый! И это он, если помнишь, ушел от меня черт-те куда, а не я от него! А! Вот оно что! Я… я поняла! Ты просто хочешь отослать меня к нему, потому что я тебе наскучила! – выкрикнула она. – Не говори глупостей. Никуда я не хочу тебя отсылать. – Лицо Николая превратилось в суровую каменную маску. – Пойми! Ты вряд ли захочешь жить с бесчестным человеком, а у меня есть представление о чести! Было бы не по-людски бросить его вот так, раз уж он обратился к нам! Дружочек, – приобнял он замершую Машу, – я знаю, что значит оказаться одному, без всякой помощи в нашем дерьмовом краю. А твой Дмитрий… не думаю, чтобы он стал писать тебе, если бы действительно не был в безвыходном положении. Я могу любить его жену, но брать его гибель на душу не хочу. Так что я отвезу тебя к нему, а там уж поступай, как знаешь. Маша чувствовала, как ее сердце холодеет от страха, но обреченно принялась собирать вещи. Время от времени она оглядывала хижину Устюжанина. Маленький, но по-своему уютный домик… Печурка не из железа, а из кирпича, сложенная так, что не дымила. Цветные вырезки из журналов в рамках на стенах, а на низком самодельном комоде было несколько стопок книг. Крохотная кухонька была отделена от остального жилища чем-то вроде ширмы из досок по грудь человеку. Она уже успела привыкнуть к этому жилью и даже находила его уютным… Что-то подсказывало ей, что она сюда больше не вернется. |