Онлайн книга «Хранительница тайн»
Он вернул ей книгу. – Приглядись внимательнее. Текст написан разными авторучками. Лорел пересела под окно, чтобы свет падал на книгу, поправила очки и всмотрелась в надпись. Да, плохой из нее детектив. Лорел не понимала, как не видела этого раньше: слова о дружбе были написаны одной ручкой, имя «Дороти» – другой, тоже черными чернилами, но более тонким пером. Может, в авторучке кончились чернила и пришлось ее сменить? Какая-то уж слишком большая натяжка… Лорел поняла, что хватается за соломинку, и ей сделалось стыдно, тем более что теперь она явно видела: почерк тоже немного отличается. Дрогнувшим голосом она прошептала: – Ты считаешь, мама вписала свое имя поверх надписи? Чтобы казалось, будто Вивьен подарила книгу ей? – Я ничего не считаю. Я просто говорю, что текст написан двумя разными авторучками. Хотя в свете того, что пишет доктор Руфус, твоя гипотеза вполне правдоподобна. – Да, – сказала Лорел, закрывая книгу. – Доктор Руфус. Расскажи все, что ты у него нашел про… – она помахала пальцами, – про мамины навязчивые состояния. – Во-первых, это были не навязчивые состояния, а самые обычные навязчивые идеи. – А что, между ними есть разница? – Есть. Первое – диагноз, второе – свойство характера. Доктор Руфус отмечает мамины странности, но его пациенткой она не была – просто дружила в детстве с его дочерью. Мама ему нравилась, и он продолжал следить за ее жизнью, даже когда она выросла и уехала из Ковентри. Лорел взглянула на фотографию молодой красавицы мамы. – Неудивительно. – Они регулярно встречались за ланчем… – И он записывал все, что от нее услышал? Хорош друг. – По крайней мере, для нас это оказалось очень полезно. Лорел вынуждена была согласиться. Джерри закрыл ежедневник и, глядя на приклеенный сверху желтый листок, продолжал: – Согласно доктору Лайонелу Руфусу, она всегда была девочка компанейская, веселая и большая выдумщица – собственно, такая мама, какой мы ее знаем. Она росла в самой обычной семье, но при этом сочиняла себе другую, сказочную жизнь. Впервые доктор Руфус заинтересовался ею, потому что изучал нарциссизм… – Нарциссизм?! – …и в особенности роль фантазий как защитного механизма. Он заметил, что некоторые слова и поступки мамы, тогда еще подростка, укладываются в те закономерности, которые он исследовал. Ничего исключительного, просто определенный уровень самовлюбленности, потребность во всеобщем обожании, склонность считать себя особенной, мечтать об успехе и популярности… – По-моему, все подростки такие. – Вот именно. Это подвижная шкала. Некоторые нарциссические черты обычны и нормальны. Более того, есть люди, которые обращают эти черты в нечто такое, что приносит им общественное признание. – Какие люди? – Ну, не знаю. Актеры… – Джерри озорно улыбнулся. – Серьезно, в чем бы ни убеждал нас Караваджо, нарциссизм – это не просто смотреть в зеркало весь день. – Да уж. Иначе Дафне пришлось бы от него лечиться. – Однако люди, имеющие склонность к нарциссизму, подвержены навязчивым идеям и фантазиям. – Скажем, выдумывают себе дружбу с людьми, которыми восхищаются? – Да, именно так. Обычно такой невинный самообман проходит со временем, однако бывает, что реальность разрушает фантазию (скажем так, что-то разбивает зеркало), и тогда люди нарциссического типа склонны считать себя глубоко обиженными. – И мстить? – Да. Хотя в их глазах это не месть, а восстановление справедливости. Лорел закурила. – Руфус не очень-то входит в подробности, но, как я понял, в начале сороковых, когда маме было лет девятнадцать, у нее развились две главные фантазии. Первая: будто старая аристократка, у которой она служила компаньонкой, любит ее как дочь и намерена оставить ей в наследство огромное фамильное состояние… – А та не оставила? Джерри склонил голову набок, терпеливо дождался, пока Лорел скажет: «Ну да, конечно», и продолжил: – Вторая – воображаемая дружба с Вивьен. Они были знакомы, просто совсем не так близко, как рисовала мама в своих мечтах. – А потом что-то разрушило эти мечты? Джерри кивнул. – Руфус пишет, что Вивьен Дженкинс «унизила» маму. Он не упоминает обстоятельств, но, как я понял, Вивьен прилюдно сказала, что они незнакомы. Мама обиделась, расстроилась и разозлилась, а примерно месяц спустя он узнал, что она придумала какой-то план «чтобы все получили по заслугам». – Мама ему сказала? – Вряд ли. – Джерри заглянул в свои выписки. – Руфус не указывает свой источник, но по тому, как составлено предложение, я понял, что сведения поступили не напрямик от мамы. Лорел втянула угол губ и задумалась. Выражение «по заслугам» заставило ее вспомнить разговор с Китти Баркер и особенно рассказ старухи про танцы, на которые Долли пришла с подругой детства из Ковентри и, как безумная, твердила про какой-то план. Лорел глубоко затянулась сигаретой. Очевидно, подруга из Ковентри – дочь доктора Руфуса. Она потом и рассказала обо всем отцу. Бедная мама! Одна подруга от нее отвернулась, другая за нею шпионила. Лорел прекрасно помнила всю силу своих подростковых мечтаний и фантазий. Насколько легче стало, когда она сделалась актрисой и смогла направить их в творческое русло. А вот у Дороти такой возможности не было… – Так что случилось, Джерри? Мама просто отбросила свои фантазии? Щелк – и нет их? Слово «щелк» напомнило ей мамину историю про крокодила. И там речь шла именно о такой перемене. О превращении юной Долли из лондонских воспоминаний Китти Баркер в Дороти Николсон с фермы «Зеленый лог». – Да. – Это возможно? Он пожал плечами. – Это возможно, потому что это произошло. Мама – доказательство. Лорел изумленно покачала головой. – Вы, ученые, и впрямь верите тому, что говорят вам доказательства. – Конечно. Потому они и называются доказательствами. – И все равно, Джерри… – Лорел нуждалась в чем-то поубедительней. – Как она избавилась от этих черт? – Если обратиться к теориям нашего доброго друга Лайонела Руфуса, у одних людей нарциссизм переходит в патологическое расстройство личности, а другие просто перерастают его с возрастом. К маминому случаю ближе всего подходит его наблюдение, что таких людей может исцелить тяжелое травмирующее событие – шок или горе вне их личного вымышленного мира. – То есть оно возвращает их к реальности? Заставляет думать не о себе, а о других? |