Книга Путешествие с волшебным перышком, страница 40 – Ирина Семина

— Ну, кто у тебя по жизни овца?

— Да все, кто меня обидел! — тут же вспомнила Милочка. — Я так-то отпор давать боюсь, а про себя обзываюсь. Если мужского пола, то «баран!», а если женского, то «овца!».

— Ну вот и наплодила овец, пастушка младая! Целое стало! Напустила обид в душу — а они травку-то щиплют, щиплют…

— Щиплют… А вы заметили, сколько после них навоза остается???

— Еще бы! Аромат еще тот! И как ты в этом амбре жила — ума не приложу. Ну, как будешь с ними разбираться?

— Наверное, надо простить обиды? — робко предположила Милочка.

— Тебе виднее. Экспериментируй.

— Дорогие баранчики и овечки! — неуверенно начала Милочка. — Я знаю, что вы — мои обиды.

Стало сгрудилось в кучу и жалобно заблеяло.

— Не шумите, пожалуйста! Сейчас, одну минуточку… Я больше не хочу ни на кого обижаться, вот! Ой, да что ж вы так жалостно блеете? Как будто жалуетесь на кого-то?

— Это они на тебя, — подал реплику Амурчик. — Ты же их в душе обвиняешь? Ну вот они и оправдываются…

— Ох, тут работы на полгода! — озабоченно прикинула Милочка, обозревая поголовье своих обид. — А можно их разом отпустить?

— Можно. Все можно, — флегматично сказал Амурчик, поудобнее располагаясь на пригорке. — Раз уж все равно простой в работе, так хоть позагораю…

— Извините, пожалуйста… Я сейчас быстренько! — спохватилась Милочка. — Обиды мои! Я вас тут расплодила и накопила. Но вы на меня не обижайтесь! Я сейчас вас всех отпускаю. На волю! Идите, куда хотите! Освободите территорию!

Обиды еще секунд пять тупо пялились в пространство, а потом всем гуртом повернулись и кинулись прочь. Ворота они вынесли, даже не притормозив. По ту сторону ворот тут же замаячил Серега, призывно маша букетом цветов.

— Ой! Это кто? — вскрикнула Милочка. — Симпатичный какой…

— Это твой стимул, — пояснил Амур. — Чтоб ты побыстрее закончила. Серега, я тебе говорил. Избавишься от зоопарка — познакомишься с ним поближе.

— А сейчас нельзя? — с надеждой спросила Милочка. — Ворота же упали, чего он не заходит?

Словно услышав ее слова, Серега двинулся вперед, но на его пути тут же решительно встала черная собака, зарычав и оскалив клыки.

— Мощный кобель, — с уважением заметил Амур. — Породистый…

— Мой бывший муж, — удрученно призналась Милочка. — Гулял направо и налево. Я его иначе как «кобелем» и не называла. А зачем он здесь, мы ж развелись?

— Развелись, да не разбежались. Пока ты его осуждаешь, он в твоей душе живет.

— Вот здорово! — возмутилась Милочка. — А что, памятник ему, кобелю, поставить?

— А это идея, — одобрил Амурчик. — На долгую память. Чтобы снова кобеля в спутники не призвать. Ты ж сама его выбирала?

— Ну да, сама, — призналась Милочка. — Молодая была, глупая… Ладно, буду памятник ставить! Слышишь, мой бывший муж!

Собака развернулась к ней передом и навострила уши.

— Я снимаю все претензии к тебе! Я сама тебя выбрала, значит, никто не виноват! Ошибочка вышла. Я просто думала, что ты исправишься! Что я тебя сумею изменить! А ты мне сам вот изменять начал!

Собака села и ожесточенно почесала лапой за ухом.

— Но я всегда буду вспоминать тебя, чтобы снова не выбрать кого попало! Черного кобеля не отмоешь добела! Я сразу белого и пушистого выберу! Так что ты живи своей жизнью, а я буду жить своей!

Собака замерла и стала менять цвет. Через пару мгновений напротив ворот сидел симпатичный бронзовый пес со смазливо-похотливой мордашкой.

— Хороший памятник, — с гордостью сказала Милочка, обозревая фигуру пса. — Очень наглядный…

— Бе-е-е-е! — с отчаянным блеяньем памятник окружили козлы.

— Ну, это понятно, — иронически усмехнулся Амур. — Все мужики — козлы, да?

— А вы откуда знаете? — с подозрением спросила Милочка.

— Говорю же, три тыщи лет на этой работе. Века идут, а метафоры все те же…

— И что делать?

— А что хочешь?

— Я хочу? Я хочу, чтобы козлы, раз уж они во все века есть, паслись подальше от меня! А ко мне чтобы приходили настоящие мужчины!

— Ну и скажи им об этом!

— Эй, вы, козлы!

Козлы взревели дурными голосами и затрясли бородами.

— Козлы, они ведь тоже полезные. Заслуживают уважения, — подсказал Амур.

— Тогда не так… Козлики мои дорогие!

Козлы стали строиться в каре, явно собираясь напасть.

— Опять не так! Ладно. Уважаемые представители животного мира!

Козлы притихли.

— Возможно, кто-то и ненавидит вас. Но только не я! Я уважаю вас. Вы полезные! И зря говорят, что с вас пользы, как с козла молока! Если бы вас не было, то у коз и молока-то не водилось бы!

Козлы одобрительно закивали головами.

— Так что я торжественно обещаю: больше никогда, ни за что, ни одного мужчину не назову козлом!

Козлы заволновались, засуетились, с них стала клочьями падать шерсть, отваливаться рога… Вскоре вместо козлов у памятника Черному Кобелю очутилась группка растерянных, озадаченных мужчин. Они быстро сориентировались в обстановке и потрусили к лесу, прикрывая руками причинные места.

— Ми-и-ила-а-а!!! — завопил Серега, влетая в ворота. — Я иду-у-у-у!

— Господи боже мой, я же не при макияже, — запаниковала Мила. — И одета по-домашнему…

— И навоз тут везде… — насмешливо напомнил Амур. — Ты не о внешности беспокойся, а о состоянии души!

— Милочка… Я так давно мечтал с вами поближе познакомиться, — уже говорил запыхавшийся Сергей. — Вы такая необыкновенная! Вот… это вам… цветы!

— Ах, ну что вы, зачем же… — смутилась Мила. — То есть спасибо… Я очень рада! Я так долго вас ждала, Сережа! Правда!

— Милочка, я бы давно пришел! Но вот эта стена — я уже почти отчаялся! Она просто непреодолима!!!

— Кстати, что это за стена? — обратилась Милочка к Амуру. — Вы не в курсе?

— Теперь в курсе, — ответил Амур. — Я сначала и сам не понял, а теперь-то ясное дело. Это твои ошибочные убеждения! Каждый камень — какая-нибудь мысль. «Я больше никогда не смогу выйти замуж», «Хорошо там, где нас нет», «Любовь придумали, чтобы денег не платить», «Все мужики — козлы», конечное дело, ну и прочая муть. Вы приглядитесь, тут на каждом камне что-нибудь написано.

— И что мне с этим добром делать??? — с ужасом воззрилась на стену Милочка.

— Это не ко мне, — поспешно открестился Амур. — Я по другой части.

— Милая, не волнуйся, — солидно откашлялся Сергей. — Стену я беру на себя. Я думаю, надо надписи поменять, а камень пустить на строительство семейного гнездышка. Верно я говорю?