Онлайн книга «Горячий снег»
|
– Все вижу, полковник Деев, - сказал Бессонов. - Что хотите добавить? – Товарищ командующий, - заговорил Деев неестественно низким голосом, - полк Черепанова, два артдивизиона и танковый полк Хохлова дерутся в полном окружении, на исходе боеприпасы… в ротах большие потери… подошла немецкая пехота в бронетранспортерах. - Взмывший каскад ракет снова проявил это ждущее от Бессонова облегчения лицо Деева, и он, с хрипом выдохнув воздух из выпуклой груди, договорил: - В полку майора Черепанова танки атаковали капэ. Майор Черепанов, кажется, ранен. Связь оборвалась только что. - Передохнув, Деев тяжело шагнул к Бессонову. - Товарищ командующий, в сложившейся обстановке… очень опасаюсь, что полк Черепанова не выстоит и часа, сомнут… Простите, товарищ командующий, прошу лично вашего разрешения… – На что именно? - уточнил Бессонов. Деев проговорил вздрагивающим упрямым голосом: – Прошу вашего разрешения оставить на час энпэ дивизии, наведаться в полк Черепанова, самому выяснить все в полку и принять решение на месте, товарищ командующий. Быстрые малиновые огоньки - отблески трассирующих пуль - светились в глазах Деева, на красном его лице. Бессонов посмотрел внимательно. – Каким образом вы это сделаете? Прорветесь в окруженный полк? Так, по-видимому? – До батальонов Черепанова от высоты километра два, товарищ командующий. - Деев показал вниз. - Прорвусь с автоматчиками. Три броска - и там. Это полдела, товарищ генерал. И, испытывая вдруг незнакомый укол нежности к Дееву, такой внезапный, что опять спазмой сдавило горло, Бессонов не мог отказать ему сразу "Что ж, вот судьба подарила мне командира дивизии", - подумал Бессонов и, снизу вверх глядя на мелькание отсветов в отчаянных глазах Деева, повторил: – Значит, прорветесь с автоматчиками? – Я еще недавно командовал батальоном, товарищ генерал. В сорок первом. На Брянском. Еще не отвык. – Сколько вам лет? - глухо спросил Бессонов. – Двадцать девять, товарищ командующий. – Хочу, чтобы вам исполнилось тридцать, - сказал Бессонов и сделал отсекающий жест. - Идите и исполняйте обязанности командира дивизии, а не командира батальона! – Товарищ командующий… - почти просяще выговорил Деев, - прошу вас мне разрешить… Но Бессонов прервал его тихо и непререкаемо: – Вы меня не поняли? Я сказал: идите и исполняйте обязанности командира дивизии. Послать немедленно людей на связь с Черепановым. И передайте от меня лично: надеюсь на его терпение. Выстоять, вытерпеть этот натиск, Деев. Нельзя думать, что у них резервы неисчерпаемы. – Товарищ командующий, я хотел бы… – Идите, полковник. Заставляете повторять. – Слушаюсь, товарищ командующий, - упавшим, обреченным голосом произнес Деев, и огромная фигура его, загородившая проход траншеи, повернулась чересчур медленно, и Деев зашагал в потемки траншеи, исчез в блиндаже. – Вот ведь как, товарищ генерал! - восторженно воскликнул Божичко, с завистью глядя в сторону блиндажа. - Деев - это все-таки полковник не зря! Расстроился ведь… А действительно, три броска - и там! Бессонов не посмотрел вслед Дееву, ибо знал, что не отменит своего решения. Однако он тоже подумал, что этот, в сущности, очень молодой командир дивизии подавлен, обескуражен сейчас, ибо не сомневался, что получит разрешение командующего прорваться немедля к окруженному полку, с надеждой, как ему представлялось, спасти сжатый в танковых тисках полк от разгрома или позора. – А действительно не так далеко до Черепанова, - сказал Божичко. - Рискнуть бы! Бессонов молчал, наблюдая за спутанными выплесками встречного огня батарей по северному берегу, куда были выдвинуты истребительно-противотанковые дивизионы и где проходил рубеж обороны двух полков - стрелкового и танкового, за неясным шевелением розоватых квадратов наших и немецких танков на улочках северобережной части станицы. Черепановские батальоны и отдельный танковый полк Хохлова упорно и отчаянно вели бой, но все-таки не сумели сдержать натиск прорвавшихся немцев. "Что ж, значит, пора вводить второй эшелон - триста пятую дивизию. Вводить, пока не поздно". А над головой свистело, хлестало, загоралось небо трассами, косматыми искрами сносимых на скаты высоты ракет, и было похоже, что немецкие автоматчики обошли НП с запада, просочились из станицы к подножию высоты. – Ползают они где-то под носом!.. - сказал Божичко с раздумчивой подозрительностью. - Прочесать бы высоту, что ли, товарищ генерал? Обнаглели, гады, вконец! – Если бы, конечно, три броска - и разомкнуть кольцо вокруг полка Черепанова, - послышался рядом голос Веснина, и, обернувшись, Бессонов увидел его в двух шагах. - Эх, Петр Александрович, я печенками понимаю Деева! Никак невозможно видеть, как на глазах гибнет полк Черепанова. Тоже высокий, но по сравнению с глыбообразным Деевым легкий, в белеющем полушубке, крест-накрест стянутый портупеями, Веснин крутил в пальцах очки, и, показалось, сине блестели его зубы, прикусившие нижнюю губу. – Положение Черепанова действительно катастрофическое, - продолжал Веснин, подходя к Бессонову ближе. - Потери в батальонах огромные. И не заметно, чтобы немцы скоро выдохлись… Наседают и наседают. Не пора ли привлечь на помощь Дееву триста пятую? Честное слово, пора! – Наденьте очки, Виталий Исаевич, - сказал вдруг Бессонов и чугунной ношей почувствовал всю тяжесть своего сдерживающего опыта и эту завидную молодую легкость эмоционального Веснина. И прибавил: - По высоте автоматчики ползают. Так и случайную смерть можно не увидеть… А насчет триста пятой вы не ошибаетесь - пора. Да, пора. И будем надеяться, Виталий Исаевич… – Живу надеждой, Петр Александрович, - сказал Веснин и повторил: - Нет, не скоро они здесь выдохнутся. Для них тут: или - или… – Для нас также, - медлительно проговорил Бессонов. А высота гудела под нахлестами ветра, под накатами боя, то будто взлетала к освещенному небу, пышно иллюминированная рассыпчатым ливнем ракет, то опадала в темноту; быстрые светы и тени ходили по ней, шевелились в траншее, озаряя лица, гасли, бросая черноту в глаза. – Товарищ генерал! Прошу вас в блиндаж! Прошу в блиндаж! - крикнул Божичко и сорвался с места, бросился к ходу сообщения, предупреждая кого-то свирепым окликом: - Сто-ой! Кто такие? Там, внизу, в ходе сообщения, явственно возник шум движения, донеслись тревожные оклики часовых, потом сгрудились тени в узком проходе, и Божичко, подбежав к повороту траншеи, с автоматом наизготове, опять окликнул с неистовостью угрозы: – Сто-ой! Стрелять буду! Кто такие? Все смолкло внизу, тени перестали двигаться, одиночный голос часового сообщил: |