Онлайн книга «Договор крови»
— Кто-кто, вы сказали? — Ну, вы же сами постоянно обвиняете меня, что я насмотрелся дешевых фильмов ужасов. А сами, я гляжу, никогда не смотрели их по субботам днем. Понимаю, конечно, время показа для вас несколько неудачное. А детям нравится. Каждую субботу тысячи из них прилипают к экранам, чтобы насладиться, как вы совершенно верно подметили, дешевыми, скверно продублированными черно-белыми фильмами о громадном монстре, нападающем на Токио... Звук захлопнувшейся дверцы машины на автостоянке прозвучал неестественно громко. — Иисусе Христе. — Глаза Майка широко распахнулись. В этот момент, невзирая на утомление, он понял что уже не испытывает ни малейшего желания заснуть. Он сел и спустил ноги на пол. — Кино. Вы не думаете... — Что Том Чен сыграл роль Игоря, слуги доктора Франкенштейна, в новой постановке этой пьесы? — Фицрой улыбнулся. — Думаю, как я уже имел возможность упоминать ранее, вы насмотрелись дурацких фильмов, детектив. — Да неужели? А знаете, что я на этот счет думаю? Мне... Бам. Бам. Бам. Они взглянули на дверь, потом — друг на друга. — Полиция, — произнес Селуччи, медленно поднимаясь. — Нет. — Генри встал у него на пути. Он ощущал живое, слышал ток крови, запах волнения. — Это не полиция, хотя подозреваю, что им бы хотелось, чтобы мы так думали. Бам. Бам. Бам. — Какая-то опасность? — Не знаю. — Вампир пересек комнату. Когда он остановился, Майк встал позади у его левого плеча. Уже много лет миновало с тех пор, как он нуждался в живом щите. Фицрой распахнул дверь. Вспышка сработала прежде, чем он смог отреагировать. Смертный отпрянул бы, но Генри выбросил вперед руку и прикрыл ею объектив камеры, прежде чем успел сработать затвор. Он застонал, когда сверкающий свет хлестнул потоком боли по его чувствительным глазам, и сжал пальцы. Смятые пластмасса, стекло и металл больше уже не могли называться фотоаппаратом. — Эй, эй! Дама, сопровождавшая фотографа, проигнорировала как разбитую на куски камеру, так и сопровождающий это действо пронзительный крик протеста. Иногда они получали великолепный откровенный снимок именно в тот момент, когда отворялась дверь, но временами это не удавалось. Ее это мало трогало. — Добрый вечер. Могу ли я видеть Викторию Нельсон? — Растопырив для устойчивости локти и выставив вперед блокнот как испытанное в боях оружие, она попыталась прорваться в квартиру. Большинство людей, как она давно уже убедилась, были слишком учтивы, чтобы остановить ее. Изящный молодой человек не пошевелился; репортерша почувствовала, что ударилась о не очень высокую кирпичную стену. Ладно, стало быть, вводим в действие план В. А если и он не сработает, что ж, она пройдется по всему алфавиту. — Мы так сожалели, когда узнали о том, что случилось с матерью мисс... — Скорый поезд ее мыслей сошел с рельсов где-то в бездонной глубине светло-карих глаз. Фицрой решил, что не станет обращаться с этими журналюгами с чрезмерной изысканностью. Он был не в настроении, да они, собственно, того и не заслуживали. — Убирайтесь! И впредь держитесь отсюда подальше. Только после того, как они оказались в машине, за надежно закрытыми дверьми, фотограф, сокрушенно разложив у себя на коленях то, что осталось от камеры, обрел наконец способность говорить. — Что мы будем теперь делать? — сокрушенно поинтересовался он. — Мы будем делать... — Трясущимися пальцами женщина включила передачу, нажала на газ, и гравий с автостоянки веером разлетелся из-под колес — Будем делать в точности то, что он сказал. Им обоим угрожали сотни раз, да что там, может быть и тысячи. Однажды на них напал бывший защитник из НХЛ, размахивавший с безудержной яростью хоккейной клюшкой. Однако им всегда удавалось получать материал. Или, по крайней мере, одну из версий. На этот раз что-то в сердце, в глубине души, в крови и в костях прожженной репортерши определило истинную опасность и отбросило возможность сознательного осмысления этого факта. В квартире Марджори Нельсон Селуччи с завистью смотрел на рыжевато-золотистый затылок Генри. Если он что-то ненавидел воистину, так это прессу. Высказывания, которые позволяли себе ее представители, немало отравляли ему жизнь. — Хотел бы я иметь возможность делать то же самое, — проворчал он. Вампир благоразумно удержался от высказывания вслух очевидной истины и, прежде чем обернуться, удостоверился, что маска, обычно скрывающая его истинное лицо, водружена на место. Майк потер кончик носа и вздохнул. — Возможно, за этими явятся другие. — Я разберусь и с ними. — А если это произойдет в дневное время? — Тогда с ними разберетесь вы. — На губах Фицроя заиграла недобрая улыбка. — Вы сейчас не находитесь при исполнении служебных обязанностей, детектив. И можете быть столь же грубым, как... — Насколько грубым может быть Селуччи, осталось невыясненным, поскольку вампир внезапно исчез, а он сам мигом позже уже мчался вслед за ним в спальню. * * * Как она могла забыть? Она с неистовством принялась отдирать от пола в кухне кафельные плитки. Когда они поддавались, она отшвыривала их куски, не обращая внимания на сорванный ноготь, на кровь, текущую с рук, капли которой уже начали вырисовывать на полу причудливый узор. Вот здесь, вот здесь. Почти здесь... Расчищенная поверхность с неровными краями уже составляла футов шесть в длину, в ширину — вдвое меньше. Наконец обнажился «черный пол». Плесень покрывала серовато-коричневые доски, а между ними узкими завитками угнездились отвратительные мертвенно-бледные грибы. Не в силах привести в норму дыхание, она в отчаянии заколотила по ним кулаками. Дерево треснуло, расщепилось, и у нее достало сил, чтобы ухватиться за первую доску. Она навалилась на нее всей тяжестью тела, и доска оторвалась с влажным хлюпающим звуком, обнажая часть белокурых с сединой прядей волос и, возможно, кусочек плеча. Как могла она забыть, где оставила свою мать? * * * — Вики! Вики, проснись, это только сон. Она не смогла удержать первый вопль, но успела справиться со вторым, подавив его в горле. Ее сознательный ум воспринимал утешения, которые кто-то шептал ей на ухо. Подсознание же ожидало, пока оторвется следующая доска. Руки действовали по собственному разумению, пальцы глубоко впивались в плечо, а чья-то рука изогнулась вокруг нее, ограждая от опасности. — Все в порядке, Вики. Все в порядке. Я здесь. Это был всего лишь сон. Я с тобой. Я смогу... — Смысл слов, как хорошо знал вампир, имел не столь существенное значение, как интонация, и, уговаривая ее, он обвивал звуковыми модуляциями речи яростный стук сердца женщины и убеждал его успокоиться. |