Онлайн книга «Средневековая история. Цена счастья»
Главная беда людей – это не только незнание. Самая главная беда – это отсутствие желания узнать. Из самолюбия, самолюбования, самоуверенности или просто по глупости – не важно. Если нет желания узнать, то и не будет. А вот у этого докторуса оно было. Мужчина поклонился Тахиру. – Глубокоуважаемый… – Тахир Джиаман дин Дашшар, – представился Тахир. – Очень приятно. А я – докторус Леонар Либертиус. Не могли бы вы объяснить мне, что именно произошло с его величеством и от чего его надо лечить? Лиля переглянулась с Тахиром, и ханган принялся объяснять. Внятно и простыми словами. Ему было и проще, кстати. Лилиан периодически забывалась и сбивалась на медицинский жаргон своего мира. А Тахир объяснял, как понял сам. Лекция затянулась чуть ли не на час. Уэльстерский докторус слушал с открытым ртом. Но… ханганы? Да хоть кто! Лишь бы королю помогло и полегчало! А то, знаете ли, тем докторусам, которых прогнали со двора, еще повезло. Кого-то и казнили. И Леонару абсолютно не хотелось ни уезжать из Уэльстера, ни умирать… ради такого он и Мальдонаю бы послушал, не то что посторонних. Чего уж там. Что отличает хорошего медика от плохого? Во все времена – умение признать свои ошибки. Леонар состоял при его величестве уже полгода, видел, что его лечение не особенно помогает – ну разве что язва намного больше не стала. Но излечить ее увы, не мог. Если эти могут, так пусть поучат! Они вроде как и не против. А если что – можно на них и свалить всю вину за неудачу. Все мы люди… И Тахир, и Лиля об этих мыслях догадывались. Но ведь не сидеть им целый день около Гардвейга? Им и родного короля за глаза хватает, который периодически страдает невралгией. И позвоночник у него не в порядке, и печень пошаливает… Пусть коллега мается со своим королем. Сделает, как ему скажут, – и того хватит. Хуже точно быть не должно. Да и язву пиявками лечить спорный метод. Они обычно при других болезнях помогают. Хотя, возможно, общее состояние Гардвейга они и улучшали? Все равно, кто-то из женщин не любит мышей. Лиля не любила пиявок. Хотя и признавала их пользу. – Ваше сиятельство… – Лэйр Ганц! – искренне обрадовалась Лиля. Если королевский представитель хотел кого-либо видеть – он своего добивался. Они с Лилиан встретились на дороге между Таралем и Лавери. – Я рад вас видеть… Лилиан? – Вы же знаете, Ганц, для вас я всегда Лилиан. – А что думает по этому поводу ваш супруг? Лиля придержала Лидарха, и он пошел бок о бок с жеребцом Ганца. Кони переглядывались, но кусаться и лягаться не пытались. – После встречи с Джерисоном Иртоном меня мало волнует его мнение – по любому поводу. – Даже так? – Граф самовлюблен, самоуверен и самодостаточен. Я ему не нужна. Наше общее – это фамилия и Миранда, – горько подвела итоги Лиля. – Впрочем, уложить меня в постель он не откажется, хотя бы из коллекционерского тщеславия. Ганц промолчал. Но слова им были и не нужны. – Да, наверное, развод. Не знаю. – Лиля смотрела грустно и чуть беспомощно. – А король? – Я ничего не знаю, Ганц. Ничего… Лэйр покачал головой. – Ваше сиятельство, вы настолько женщина… – То есть? – Вы великолепно ведете дела, вы умны, как лекарь вы выше всяких похвал, но, когда дело касается чувств, вы просто теряетесь. – Чувств? – Разве нет? – Мне кажется, что нет. – Лиля горько усмехнулась. – Ганц, я чувствую себя как подлая девка. Я взяла то, что предложил мне Джерисон Иртон, но оплачивать долги не хочу. – Долги – это попытки покушения? – невинно уточнил мужчина. – Вы же понимаете, о чем я. Имя, титул, деньги… – Отнюдь. Имя? Да, вы с ним начинали. Но будь вы Лилиан Брокленд – разве вы не сделали бы столько же? – Не знаю. – Зато я знаю. Чуть медленнее, но вы добились бы своего. Так что и имя и титул дорогого не стоят… Деньги – ваша доля, они выделялись из вашего приданого. А вы думали, откуда они у Эдора? – Ах вот оно что… – Работорговлей столько не сколотишь. Так что вы многого добились сами. А Джерисону можете сказать спасибо за дочь. И то – если бы вы не были самой собой, полюбила бы вас Миранда? – Вряд ли. – Вы не так сильно ему обязаны, как думаете. Не вините себя ни в чем. – Но я буду. Ох, Ганц… – Лилиан, вы можете на меня рассчитывать, вы это знаете. Ответом была благодарная улыбка. – Я не люблю мужа. Но и не знаю, что делать дальше. – Разве, ваше сиятельство? – Я могу потянуть время, но неужели этого достаточно? – Иногда время – наше все. – Ганц, если с Джерисоном что-то случится из-за меня, я в жизни себе этого не прощу. «Разумеется, графиня. Если узнаете об этом». Но вслух лэйр Ганц этого не произнес. – Все, что случится или не случится с графом, будет только по его вине. Не по вашей. – Если бы. Ах если бы так… Мужчина и женщина ехали рядом, в сопровождении деликатно приотставших вирман. Они молчали, но слова им были и не нужны. Ганц знал, что Лиля знает, что он знает… – и так до бесконечности. Они молчали, и это молчание их связывало сильнее, чем договор об убийстве, подписанный кровью. – Дядя, моя жена просто неуловима! – Значит, ловил плохо. – Эдоард явно подсмеивался над Джесом. – Она сегодня в Тарале побывала, ко мне заехала, в посольство Уэльстера отправилась… и ведь это еще не все. – У нее что, помело под юбками? – вскипел Джес. И тут же был срезан ледяным взглядом. – Попридержи язык. Графиня сейчас не меньше полезна для короны, чем ты. Она, кстати, и меня лечила. Ты хочешь сказать, что это происки Мальдонаи? – Дядя… – растерялся Джес. Эдоард мягко положил ладони на стол. Наклонился вперед. – Джерисон, думай головой. Или, может, сделать проще? Развести тебя с графиней и выдать ее замуж за кого-то поумнее? Миранду она, конечно, любит, но… Кстати, о Миранде. Ко мне обратился принц Амир. – И? – Джерисон откровенно не понимал, о чем речь. – Он просит твою дочь в жены. – Ни за что! – возмутился Джерисон. Эдоард вскинул брови. – И почему? – Он же язычник! – Он уже сообщил, что ради Миранды готов принять нашу веру в Альдоная. И даже допустить миссионеров на территорию Ханганата. Альдон этому весьма порадовался. |