Онлайн книга «Череп для ученика»
|
Гринер не стал отрывать хозяина от этого, без сомнения, требовавшего напряжения всех душевных сил, занятия; нацедил самого свежего пива в самые чистые кружки. Перекинул через плечо полотенце почище и ринулся обратно в зал. Там он, выставив кружки перед загадочными посетителями, с невинным видом стал протирать соседний с троицей стол, одновременно со жгучим любопытством прислушиваясь к их разговору. – Вот, а ты говорила, что это мы, мол, далеки от народа и его тягот… – пробасил мужчина с лошадиным лицом, пододвигая к себе пиво. Мешок свой он снял со спины, но не отпустил, держал на коленях. – Ты это к чему? – спросила женщина, принюхиваясь к пене. – А как ты хозяина с порога… срезала. Прямо само сострадание и лояльность. – Да ладно тебе, Талли… Ты себя со стороны видел? Посмотрев на нас, с уверенностью можно сказать, что мы не обычные путники. Если бы мы вели себя скромно и тихо, хозяин первый бы заподозрил что-то… Нужно соответствовать своему внешнему виду, дружище. – Она хочет сказать, – пояснил клинобородый, которого женщина звала Дереком, – что мы выглядим как несколько эксцентричная троица, и вести себя должны соответственно. – И за кого же, по вашему, нас тут принимают? – хмыкнул Талли. – Ну, ее вот, думаю, за наемницу, – Дерек отсалютовал кружкой своей спутнице. – Меня за… – Моего содержанца, – предложила Тео. – Нет такого слова, – насупился мужчина с лошадиным лицом. – За таинственного высокородного… э-э-э… путника, коего охраняет эта наемница, – Дерек неодобрительно обвел взглядом своих приятелей. – А тебя, Талли, пока ты не достанешь свою подружку из мешка, можно принять за кого угодно, только не за барда. «О, бард! Неужели?» – подумал Гринер, внезапно переполняясь оптимизмом. Непонятно почему, но барды, сказители и музыканты всегда вызывали у него детский восторг. «А в мешке у него лютня, точно, как же я сразу не догадался!». Гринер даже забыл протирать стол от такой новости, но скоро спохватился и принялся за работу с утроенным усердием. – Это почему нельзя принять? – обиделся бард. – Потому, – в два голоса отрезали Тео с Дереком, а Тео добавила: – У тебя слишком похоронный вид. – Ну знаете, – начал было бард, потом фыркнул возмущенно. – Да я… Я не просто какой-то безызвестный стихоплетец, я Таллирен, меня каждая собака… Спорю на десять золотых, что после этого вечера нас все запомнят? – Прирежешь их всех, что ли? – Дерек красноречиво провел пальцем у горла. – Фу, конечно, нет! Я буду петь! Гринер украдкой выдохнул. Таллирен же преисполнился энтузиазма. – Тео, помнишь два года назад, в «Одноглазом кабане» мы устроили потрясающий разгул? – Ну, Талли, сейчас совсем другая ситуация… – Да, да, знаю, не хватает вина, гулящих девок и половины нашего бардовского цеха, и еще студентов-алхимиков с петардами, поэтов с сонетами и для контраста пары мрачных астрологов. – Бард махнул рукой. – Того размаха, нам, конечно, не достичь, но хоть что-то мы сделать сможем? – Не думаю, что… Но бард и слушать не стал. Ощупал свой мешок, ловким движением распустил завязки… и извлек лютню. Тео быстро переглянулась с Дереком. Шепнула «надо заткнуть ему рот едой» и, не мешкая, повернулась к Гринеру. – Парень… эй, парень! Хватит елозить тряпкой по столу, ты его уже, по-моему, отполировал… Как тебя зовут? – Гри… Гринер, – ответил Гринер и, в общем-то, не сильно погрешил против истины. – Слушай, Гринер, а долго ждать жаркое? Тут, видимо, под впечатлением от этих замечательных, интересных и загадочных людей у Гринера проснулось чувство юмора: – Это зависит от того, нашел ли хозяин среди наших туш достаточно молодую, чтобы можно было подать вам на стол. Тео преувеличенно горестно шлепнула себя по лбу. – Да будет проклят мой длинный язык! Мальчик, а есть у вас что-либо удобоваримое, но при этом уже готовое? – Жареные цыплята! – с триумфом объявил Гринер. – Неси! Цыплята оказались хоть куда, а под пиво – совсем хороши, потом подоспело жаркое (хозяин вымученно улыбнулся в ответ на похвалу Тео), полилась музыка, потом в закромах Нобюса нашлось вино, приберегаемое как раз для таких случаев; в таверну потянулись привлеченные смехом и песнями местные. А когда узнали, что их скромную деревушку посетил сам Таллирен, известный бард и песнопевец, обрадовались, как дети, и зазвали в «Лосося» остальную половину деревушки. Бард же, несмотря на совместные старания Тео и Дерека отвлечь его от очередного прославления себя, любимого, к концу вечера так распелся, что его приятели смирились и даже стали подпевать. Дух безудержного веселья проник в таверну «Дикий Лосось», да там и остался. Гринер без зазрения совести воспользовался занятостью хозяина, и, забросив дела, уселся в уголке, радуясь жизни. Пялился на столичную знаменитость, отхлебывал пиво из кружки и вообще вел себя так, будто существует только настоящее. Он понимал, что завтра получит грандиознейший нагоняй за безделье, но в этот вечер ему было все равно. В этот вечер он решил стать наемником. Или бардом. Или содержанцем – он не знал, что это такое, но очень хотелось. И еще в этот вечер он увидел самый потрясающий разгул за всю свою предыдущую жизнь. Тео проснулась с содроганием. Тело было будто чужое, во рту вяло реагировали друг на друга осадок от пива и осадок от вина, а между передних зубов, кажется, застрял кусочек жареной на вертеле тушки домашней птицы под названием цыпленок. Мрак. – Бросаю пить, даже за искусство, – просипела Тео и открыла глаза. Комната. Незнакомая, вроде в таверне. А что было вчера? Судя по ощущениям – разгул. Тео проверила голосовые связки, тихонько захрипев. Затем, понимая, что прислуги дозваться надо, заранее схватилась за голову, ожидая последующей боли, и заорала: – Эй! В голове тут же ухнуло – как и предполагалось. Гринер с самого раннего утра дежурил под дверью у наемницы, ожидая, пока она проснется и ей понадобится помощь. Его поразила как сама женщина, так и то, что она сумела организовать, имея в активе только одного барда, одного меланхолично-саркастического друга и себя. Услышав ее стон, он тут же распахнул дверь и с радостной, бодрящей, утренней улыбкой вплыл в комнату, всем своим видом выражая желание услужить. Тео уставилась на паренька, чье лицо казалось смутно знакомым. – Эй, как тебя там… – Гринер, миледи. – Да, Гринер… который час? – Полдень, миледи. – О Боги, какая рань. Что за демон! Ты вчера тут был? Гринер, стараясь выглядеть не слишком счастливым и гордым от осознания того факта, что присутствовал при вчерашнем разгуле, кивнул. |