Онлайн книга «Влюбленные в книги не спят в одиночестве»
|
– Да… – А теперь иди спать. Деклан ограничился кивком. Вышел из-за стола, взял меня за руку. Я встала и собралась идти вместе с ним, но он, не выпуская мою ладонь, обогнул стол и схватил за руку отца. Я скомандовала себе: продержись еще немного. Мы с Эдвардом переглянулись, потом он поднял сына на руки, и Деклан приник к нему, не отпуская меня. Войдя в спальню, Эдвард уложил его на кровать и накрыл одеялом. Я стала на колени рядом с подушкой. Привычным жестом он приложил шарф матери к лицу, а свободной рукой гладил меня по щеке. Я закрыла глаза. – Не уезжай, Диана. Его просьба перевернула мне душу. – Спи, малыш. Увидимся завтра утром. Он тут же уснул. Я поцеловала его в лоб и встала с колен. Эдвард ждал меня в коридоре, его лицо снова напряглось. Я увидела, что дверь в кабинет открыта, не удержалась и вошла, не спрашивая разрешения. Сняла фотографию со стены. – Когда ты ее сделал? – Какая разница? – Он остался на пороге. – Пожалуйста… Ответь. – Утром, перед нашей встречей на выставке. Голос был усталым. Мои плечи опустились, к горлу подкатил комок. Наши сложные отношения, невозможность их развития, наши трудности, тайны, недомолвки, скрываемые чувства – все это лишало нас последних сил. – А почему ты ее хранишь? – Чтобы она напоминала мне… Он развернулся и сбежал по лестнице. Я села за стол, не выпуская из рук снимок и не сводя с него глаз. Я чувствовала себя так, будто стою напротив “Счастливых” и наблюдаю за собой в своем же кафе, в собственной жизни. Никаких сомнений, у меня на лице написано счастье. В то время надо мной еще не сгустилась тень, зато имелось все, чтобы быть счастливой. По крайней мере, я тогда в это верила… Потому что всего через несколько часов после снимка мой мир обрушился, и с тех пор ситуация постоянно ускользала из-под контроля. Уверенность в правильности выбора, за который я сражалась все последние месяцы, слабела с каждой минутой. В конце концов я отвернулась от этой Дианы – парижанки, владелицы литературного кафе и подруги Оливье. Я заметила стопку фотографий, отражавших другие воспоминания – Эбби попросила Эдварда сделать их, когда я приезжала в прошлый раз. На них были мы все, кроме самого фотографа, но его присутствие ощущалось почти осязаемо. В те минуты я была совершенно другой. Ни на одном из снимков у меня нет отсутствующего взгляда: я смотрю то на Эбби, то на Джудит, то на Джека. Или же на Эдварда. Я на своем месте. Эдвард сидел на диване с сигаретой в зубах, погрузившись в созерцание огня. Перед ним на журнальном столике стояли два стакана виски. Я сделала то, чего хотела, в чем нуждалась в данный момент: села, прижалась к нему, положила голову ему на грудь, подогнула под себя ноги. Он обнял меня за плечи. Мы не двигались и не произносили ни слова, и я различала только стук его сердца и треск дерева. – Диана… Никогда не слышала, чтобы он говорил так тихо, словно собираясь открыть мне какой-то секрет. – Да… – Не приезжай больше, пожалуйста. Я теснее прижалась к нему, он крепче обнял меня. – Больше нельзя питаться иллюзиями, – продолжил он. – И хватит ломать комедию… – Знаю… – Не хочу, чтобы по нашим счетам расплачивался Деклан… Он и так уже слишком привязался к тебе… Хочет видеть тебя на том месте, которое ты занять не можешь… Ему нужна стабильность… – Да, конечно, мы должны его защитить… Мы не можем поступить по-другому. Я потерлась щекой о его рубашку, он поцеловал мои волосы, вдохнул их запах. – А я… я… Он отодвинулся от меня, резко встал, одним глотком опустошил свой стакан и застыл перед камином спиной ко мне, сгорбившись. Я тоже встала и направилась к нему. Он это почувствовал и оглянулся: – Не подходи… Я застыла на месте, у меня все ныло – голова, сердце, кожа. Эдвард шумно втянул воздух. – Не хочу больше страдать из-за любви к тебе… Невозможно так жить… слишком долго все это тянется… Моя фотография-напоминание не в силах вдолбить мне, что ты уже выстроила свою жизнь и в ней ты – не мать Деклана и не моя жена… Он отдает себе отчет в том, какие слова произносит? Слова и признания, переворачивающие мне душу. Впервые за все время он позволил себе быть искренним, и все, что он говорил, причиняло нам обоим невыносимую боль. – Твоя жизнь всегда была и будет в Париже. – Это правда, – пробормотала я. Он обернулся и пристально посмотрел на меня: – Я должен забыть тебя раз и навсегда… Это прозвучало как вызов и обещание выполнить невыполнимое. – Прости меня, – тихо сказала я. – Никто в этом не виноват… У нас никогда не было общего будущего… Мы не должны были встретиться и уж тем более увидеться вновь… Возвращайся на свой путь… – Ты жалеешь о том, что встретил меня? Он уничтожил меня взглядом и покачал головой: – Иди спать… так будет лучше. Первая моя реакция – послушаться; я развернулась и направилась к лестнице. Но на полпути остановилась. Не имел он права говорить все это. Не имел права делиться своими страданиями, не узнав о моих. Как он это себе представляет? Думает, мне легко все перечеркнуть, вернуться в Париж и делать вид, будто я люблю Оливье? Притом что я целиком принадлежу ему, Эдварду, хоть и прекрасно отдаю себе отчет в невозможности наших отношений. Я повернулась к нему лицом. Он не спускал с меня глаз. Я бегом пересекла всю гостиную и бросилась ему на шею. Он оттолкнул меня, схватил за плечи и удерживал на расстоянии. – Нельзя, чтобы все так кончилось! – Диана… прекрати… – Нет, не прекращу! Я тоже должна кое-что тебе сказать! – Не хочу слушать. Жесткость его тона заставила меня отпрянуть, а потом я подумала, что все, хватит. Я схватила его лицо в ладони и прижалась в поцелуе. Он яростно ответил на него и стиснул меня в объятиях. В свой поцелуй я вложила все разочарования последних месяцев. Поднявшись на цыпочки, я распласталась по его телу, стала совсем маленькой, чтобы исчезнуть в нем, сделаться еще ближе. Мне было мало того, что есть, я хотела больше, больше – больше его тела, больше губ, кожи. Никогда еще я не испытывала такого желания, такого непреодолимого влечения к мужчине. Да, однажды он помог мне подняться, но сегодня мои чувства гораздо сильнее мольбы о поддержке и благодарности за нее. Сначала я плохо его любила, не так, как надо, а теперь каждая клеточка моего существа, все мое сердце и все мое тело хотели его. Я любила и его силу, и его слабости. Он оторвался от меня со страдальческим стоном. – Нам будет еще больнее, перестань, пожалуйста… – Одна ночь… Нам остается одна ночь иллюзий. |