Онлайн книга «Крест командора»
|
– Чужакам, которых принесли Умеющий Видеть в Ночи и его воины, надо оставить жизнь. Пусть наши женщины ухаживают за ними. Пусть дадут целебный настой, возвращающий память. Когда глаза неба высохнут, Латуш наденет одежды мира и поплывет на каноэ к крылатой пироге чужаков… Возгласы удивления и восхищенья были ответом на его слова. Это был храбрый поступок. Этот поступок мог быть оценён соплеменниками гораздо выше, чем боевые подвиги Аннацука. Латуш жестом восстановил тишину и продолжал: – Латуш проведёт пирогу чужаков в залив Большой волны мимо каменных зубов. Киксади отдадут чужакам то, что принадлежит им, – тела мертвых и тех, кто остался жить. Киксади скажут, что не хотят больше видеть чужаков. Пусть они плывут на своей крылатой пироге, куда плыли. А киксади будут жить, как завещали им предки. Я всё сказал… – Ты всё сказал. Мы услышали твои слова, анъяди! – стройным эхом отозвались те, кто был в бараборе. Все кроме Аннацука, который не любил изменять своим решениям. 3 Ухнула пушка, послав в сторону берега холостой заряд, откатилась и замерла. С гортанным криком взмыли ввысь чайки, сидящие на реях. Прапорщик Чоглоков, исполняющий на пакетботе обязанности начальника артиллерии, крикнул: – Слу-у-ушай! Все и так затаили дыхание, ждали: не громыхнет ли с берега медный единорог – пушечка, что была у Дементьева. Ответного выстрела не последовало. Чоглоков скомандовал: – Заряжай! Пли! – и пушка выстрелила ещё раз. И снова на палубе воцарилась тишина, перебиваемая криками испуганных чаек и свистом ветра в такелаже. Пошли уже четвертые сутки после того, как лангбот Дементьева был отправлен на разведку. Всё это время шел дождь и ветер дул порывами. Земля была почти не видна. Нынче к полудню немного прояснилось, туман стал редеть, и с пакетбота увидели берег. Сразу несколько человек воскликнули: – Дым! Дым на берегу! – Живы, слава Богу! Огонь горел у той самой губы, в которой скрылся лангбот. – Это несомненно Дементьев, – согласился Чириков. – Почему же они не возвращаются? – спросил Чихачев. – Погода для гребли очень способна… – И почему не стреляют в ответ? – поддержал лейтенанта Елагин. – Сие нам пока неведомо. Возможно, лангбот повреждён, а сами починить его не могут… – Чирикову очень хотелось верить в то, что он сейчас говорил. – Господин прапорщик, стреляйте ещё! Ещё семь раз выпалили из пушки. Уже стемнело. Огонь на берегу всё горел, и каждый раз, после выстрела, он вспыхивал ярче, точно те, кто развёл его, подбрасывали в костёр новые дрова. Утром двадцать третьего июля Чириков собрал офицеров и унтер-офицеров на новый совет, после которого в шканечном журнале записал: «Разсудилось нам, что всеконечно бот поврежден и за тем с способною погодою к нам не выходит. Того ради согласились все обер– и ундер-офицеры и подписку учинили, чтоб послать на малой лодке для починки бота плотника да конопатчика с принадлежащими к починке вещьми, а для свозу оных возымел самовольно желание боцман Сидор Савельев да в прибавок для гребли дан в помощь матроз Фадеев, который также сам на берег похотел ехать». Тут же стали снаряжать новую шлюпку. Савельев отправился в трюм, в закуток, служивший крюйс-камерой, чтобы получить мушкетон и заряды к нему. Боцманмат Трубицын – его старый приятель, выдал вооружение и поинтересовался: – Ну, Фадеев, понятно, он-то шалопут известной, а ты, Сидор, чего на рожон прёшь? – Долго объяснять! – отмахнулся Савельев. На самом деле на берег его погнал долг. Еще в Петропавловске Савельев сошёлся с Филькой Фирсовым – денщиком флотского мастера Дементьева. Рубаха-парень, весельчак и песельник очень уж пришёлся по душе мрачноватому Савельеву. Выходками и обличьем он напомнил ему младшего брательника. Перед отплытьем Филька принёс штоф. Они выпили. – Не берёт меня батюшка мой Авраам Михалыч! Понима-ашь, Сидор, друг любезный, не берёт… – запричитал Филька. – Сердит он на меня, обманул я их… – Ну и что, барина обмануть нашему брату за грех не считается… Оне-то, баре, – перешёл на свистящий шёпот Савельев, – нашего брата весь век вокруг пальца водят… Подвижное, выразительное лицо Фильки окаменело: – Он, барин мой, не таков. Он – человек нрава строгого, положительного, обо всём благородно понимает. Он простит. Вот увидишь, Сидор, простит меня, вот увидишь… – Простит, ну и ладно, – согласился осоловевший Савельев. Филька умоляюще глянул на него: – Главное, чтоб с ним, с родненьким моим, в энтом плаванье, будь оно неладно, какая хита [94] не приключилась… Может, возьмёшься доглядывать за ним. Он ведь, барин, аки дитя малое, без догляду сгинет… Савельев покачал головой: – Не-а, не возьмусь. На кой мне, Филька, твой барин сдался? – Хотя бы за ради дружбы нашей, – продолжал упрашивать Филька. – А я уж тебя, Сидор Иванович, отблагодарю, вот и задаток припас… При разговоре о деньгах Савельев встрепенулся. Не то чтобы он был до денег жаден, но в Курске у него осталась жена с тремя ртами. Так что денежки могли пригодиться! – Ну-ка покажь! – попросил он. Филька развязал платок. Там лежало семь серебряных монет с ликом императрицы Анны Иоанновны, отчеканенным на каждой. – Всю службу копил. Думал, на старости лет позволит и мне барин семью завесть. Да ежели с ним что… Да ты бери! Бери! Не боись, не краденые… Савельев взял одну монету, попробовал на зуб, удовлетворенно крякнул. Завернул деньги в платок, положил себе за пазуху и побожился, что будет приглядывать за Филькиным барином. Когда Дементьев не воротился с берега, Савельев вспомнил о данном слове, стал терзаться, что сразу не поехал с ним. Нынче стали выкликать охотников идти на выручку пропавшему лангботу, и он вызвался возглавить поиск. Перед отплытием Чириков дал Савельеву строгий наказ действовать осторожно: – Запомни, боцман, к берегу не приставай, пока не увидишь на оном флотского мастера Дементьева или кого-то из наших служителей! Ежели не обнаружишь их там, немедленно возвращайся! Если люди и бот наш в добром здравии, разложи два огня. Ежели бот повреждён – огней разожжёте три, а при невозможности его починки – четыре, – терпеливо объяснял он. – Да раскладывайте огни так, чтобы расстояние между ними было, а не поблизости. Оставишь мастеровых для починки, а сам возьми на борт Дементьева и трех-четырех из его команды и вези на пакетбот для докладу… |