Онлайн книга «Имперский раб»
|
Зимним утром, когда еще мало посетителей, в лавку Кадыма вошел гусарский секунд-майор. – О-о-о, гость дорогой! – вышел к нему навстречу Кадым. – Здравствуй, здравствуй, Кадым! – заулыбался майор. – Как поживаешь, торговая душа? Ух, как я продрог!.. А у тебя тепло-о! С морозу-то, ух! Майор зябко ежился, топал и потирал руки. Кадым услужливо предложил: – Вот сюда пожалуйте, любезный Александр Николаевич, к печке ближе… Пока майор устраивался, Кадым говорил: – На жизнь жаловаться грех! Аллах не велит!.. Давно не заезжали, любезный Александр Николаевич. – Служба, брат, служба! На одном месте воину сидеть не пристало. Сейчас снова проездом – спешу. К тебе по делу заглянул, знаешь, долг отдать. – Ну-у, стоило ли спешить, – пожал плечами Кадым, – я могу и подождать! Слава богу, у нас тоже все крутится. Вот товар новый вчера привезли. Кадым огляделся и стал было придвигать к майору стол от окна, но тот запротестовал: – Нет, нет, Кадым, я как раз там и сяду. Отогреюсь у печки – и за стол. Собери мне чаек… и к чаю тоже. – Он улыбнулся. – Да, чтобы не забыть, вот возьми – должок мой. Майор протянул приказчику тугой кожаный кошелек. – Премного благодарен вам, Александр Николаевич… – Это я тебе признателен, выручил ты меня тогда, – оба заговорщически перемигнулись, – иначе хоть помирай от бесчестия! Гусар, а с дамой уговору не держит! Оба расхохотались. Кадым взвесил на руке кошелек и сказал лукаво: – Ну и силища у тебя, майор! На такой капитал можно, я чаю, имение купить. – А на кой оно мне, коли я все время на войне? – А что, опять где-то война? – спросил редкий в этот час посетитель лавки, какой-то статский. Он уже сидел здесь, когда вошел майор. – Простите! Позвольте представиться, секретарь в губернской канцелярии Авдотьин Пал Палыч. «Двенадцатый чин по табели», – брезгливо подумал майор и громко, будто на плацу, выпалил: – Нынче – время не спать! Великие дела в империи творятся. Вечный бой нам уготован!.. Ах, да… Григорьев Александр Николаевич, секунд-майор, к вашим услугам! – Очень приятно, очень приятно, – засуетился Авдотьин. – Вы позволите, я вот тут, рядом присяду, я не помешаю… – Милости прошу, – майор указал на край стола у окна, – не жалко. Кадым быстро накрыл на стол. Выложил разные диковинные угощения. Поставил анисовую водку. – Вот человек, Кадым, ему вера не позволяет – он не пьет вина. А для других уважение непременно окажет. Всегда припасет, – хвалил приказчика статский. – За нашу матушку выпью, потом за наше славное оружие, чтобы новые победы приносило, а потом за доброго хозяина, – сказал майор и залпом опрокинул один за другим три здоровенных стакана анисовой. Статский застыл с открытым ртом. Он спохватился, сомкнул губы, сглотнув свисшую каплю слюны. Майор рассмеялся и принялся жадно поедать все, что было на столе. – Выходит, опять новые земли будем воевать на юге! – сказал Авдотьин. – Почему вы так решили? – спросил майор. – Когда гусары так пьют – это к войне, – заключил статский. Майор от души расхохотался. – Я от морозу так выпил, а войне быть. Как иначе, брат Авдотькин? – Простите, Авдотьин, Авдотьин я. Майор махнул рукой, жуя и хмелея. Статский продолжал: – Кажись, все уже повоевали?.. Майор пропустил еще пару стаканов. – Воевать можно еще сто лет. Да вон, хоть за морем Каспийским… – Пьяно заявил майор и тут его прервали. В лавку, с шумом распахнув во всю ширину дверь, в клубах пара ввалилось человек семь. Треуголки, плащи в снегу, лица румяные, молодые, задорные. Молодая сила ум застит. – Эй, лавочник, подавай вина! – звонким отроческим голоском крикнул один из ворвавшихся. – И девок, татарочек! Мы застудились на морозе. Пущай они погреют! – добавил другой. Компания захохотала. Майор Григорьев как нес стакан с водкой ко рту, так и застыл от неожиданности. Появился Кадым. Толпа повес, увидав гору мускулов, сначала остолбенела. Кадым спокойно оглядел их и спросил: – Господам что-то угодно? И тут все увидели, что молодые военные были пьяны. Хмель слишком бодрил. Один из них шатаясь выступил на полшага: – Ты, бусурман, не слышал? Тащи девок… – начал он задиристо. – Сми-и-рр-на! – рявкнул гусарский майор. Молодые балбесы разом вздрогнули, обернулись. На фоне окна было не различить чина, но тон кричавшего быстро вышиб из голов дебоширов хмель и спесь. – Именем светлейшего князя Потемкина, кто такие?! – наступал и орал майор, распаляясь на ходу. При имени грозного генерала напомаженное войско вмиг выскочило на мороз. Еще минута – и глухой топот улепетывавших вояк затих. – Спасибо, дорогой Александр Николаевич, – начал было Кадым, но Григорьев жестом остановил его и сказал: – Эти повесы еще не ведают, как князь Григорий Александрович карает за эдакие шалости. Сама государыня велит за оскорбление инородца взыскивать вплоть до отобрания чинов! – Батюшка, – всплеснул руками Авдотьин, – какое благородство кажет нам в пример премудрая наша матушка-императрица! Не обращая на него внимания, гусарский майор продолжал назидательно: – Ты, Кадым, в другой раз таких в харю. Ручонки-то у тебя – кувалды! – Нельзя, – усмехнулся Кадым, а у самого на смуглых скулах проступил румянец. – Мое дело угождать, а драться другим положено. – Эка, брат… и то верно. Ну, тогда выпьем… Ах да!.. – махнул безнадежно рукой майор. – Тоже нельзя! – смеясь, договорил за него Кадым. – Вера! Майор засмеялся, подхихикнул и статский. – Сочувствую, брат Кадым. Тогда мы за тебя опрокинем стаканчик. Будешь пить, Пал Палыч? Пал Палыч не отказался. Выпили вдвоем, сели, закусили. – Любезный Александр Николаевич, так что – быть войне-то али нет? – А что это ты все про войну да про войну? – Так ведь коли война, так дел в канцелярии прибавится, новые места образуются, а за ними, глядишь, и в чинах повышение грядет. – А-а-а! – совсем захмелев, протянул майор. – Да нет. Большой войны сейчас не будет… Может, мелкие партии куда и пошлют. – Небось бунтовщиков пороть где-нибудь? – Ну нет! Ты, брат, князя не так ценишь… Князь, – у-у-у, голова! Ему порками заниматься недосуг. Пределы державы ширить – вот его поприще! Марс, Меркурий и весь сонм древних богов – вот кто наш князь!.. |