Книга Аляска, сэр!, страница 16 – Юрий Шестера

* * *

Баранов распорядился освободить для столичного гостя одну из комнат в конторе Компании.

– Да подберите помещение получше! – наставлял он управляющего. – Ему, как человеку ученому, условия для работы нужны надлежащие.

– Как же, аристократия! – усмехнулся управляющий.

– Не ерничайте, Константин Павлович! Граф Воронцов рекомендован мне лично камергером Резановым!

Чиновник непроизвольно вытянулся в струнку и в сердцах воскликнул:

– Так может, Александр Андреевич, вы мне еще ему и мой собственный кабинет отдать прикажете?!

– А что, Константин Павлович, мысль очень даже здравая, – задумчиво проговорил Баранов. – В конце концов, господин Воронцов – надворный советник, то есть чином постарше вас будет. А уж если учесть, что занимаемая им в Министерстве иностранных дел должность столоначальника именуется, в соответствии со штатным расписанием, титулом «его превосходительство»… – Управляющий начал на глазах бледнеть. – Одним словом, перезимуете в кабинете своего заместителя, Константин Павлович. Чай, не из графьев, – добавил Баранов с лукавым подтекстом. – И впредь попрошу не забывать, что ничего «собственного» у вас здесь нет: все здесь имеющееся является исключительно собственностью Компании, – назидательным тоном заключил он.

* * *

Когда Алексей Михайлович впервые привел «учителя» Павла Кузьмича в свои «апартаменты», занимаемые им по указанию Баранова, тот явно оробел: застыл на пороге, нерешительно переступая с ноги на ногу. Граф сему факту слегка удивился, но быстро сообразил, в чем дело.

– Что, Павел Кузьмич, небось, доводилось стоять «на ковре» в этом самом кабинете? – добродушно улыбнулся он.

– Было дело, – сконфуженно признался тот.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь. Думаю, что теперь и мне предстоит почувствовать себя в вашем положении.

– Это за свои-то деньги?! – воскликнул Павел Кузьмич. – Нет, Алексей Михайлович, такого не бывает!

Оба рассмеялись, радуясь неофициальному тону знакомства.

* * *

Павел Кузьмич был примерно одного с Воронцовым возраста, и между мужчинами сразу установились сугубо деловые отношения. Занимались ежевечерне, кроме воскресенья, по два часа.

Алексей Михайлович скрупулезно записывал индейские слова и целые фразы в толстую тетрадь, а на следующий день, до занятий, заучивал их наизусть. Поначалу изрядно помучился с произношением характерных для языка на-дене согласных, но постепенно дело наладилось, и недели через три, к удивлению Павла Кузьмича, ученик уже вполне сносно общался с ним на языке тлинкитов.

– Если так дело пойдет и дальше, – радовался учитель, – то через два-три месяца вы, Алексей Михайлович, сможете уже и выпускные экзамены сдавать!

* * *

По воскресеньям, справившись с очередным домашним заданием, Воронцов выходил осматривать город. В дальнем углу бухты, как и обещал Баранов, уже началось строительство верфи. Стволы вековых сосен доставляли по воде шлюпками на буксире, а затем с помощью лошадей подтаскивали их к нужному месту и укладывали штабелями – для просушки. Мастеровые же в это время сооружали пилораму. Работали споро, с огоньком, на их артельный труд было любо-дорого смотреть.

И Алексей Михайлович, наблюдая за кипучей энергией удалых молодцов, не переставал удивляться: за тридевять земель от столицы, на далеком острове у берегов Америки русские строят город! Причем строят с размахом, на века и, как говорится, «на вырост» – для будущих поколений. И ведь все, начиная с гвоздей и заканчивая стеклом, требовалось привезти морем из далекого Охотска, или, как здесь выражались, «с материка». А в Охотск, в свою очередь, все это доставлялось обозами из Сибири-матушки, да и то только зимой, по санному пути. Но ведь и везли, и доставляли, и строили! Потому как игра стоила свеч: доходы от продажи заготовленной в Русской Америке пушнины перекрывали все издержки, связанные с расходами на приобретение других товаров, принося к тому же немалую прибыль акционерам Российско-американской компании.

Только теперь и здесь, на строительстве этого удивительного города, Воронцов окончательно убедился в справедливости и правомерности доводов Крузенштерна (будь он неладен!) относительно организации кругосветных плаваний на русских кораблях. Ведь действительно: во сколько раз дешевле и быстрее обойдется доставка всевозможных материалов сюда, в Русскую Америку, морским путем! То-то именитые акционеры Российско-американской компании столь рьяно добивались «высочайшего одобрения» для проекта Крузенштерна! И пусть не с первого раза, но все же добились своего, хотя уже и при новом императоре, при Александре I. Теперь, наверное, потирают руки в предвкушении получения сверхприбылей. Каждому, конечно, свое, но дело и впрямь было сделано стоящее…

А самое удивительное, что всем этим огромным хозяйством с его бесчисленными проблемами, строительством и промыслом пушного зверя, как морского, так и лесного, руководит один человек – главный правитель Русской Америки господин Баранов. И руководит, несмотря на явный дефицит рабочей силы, весьма успешно… «Это какой же энергией и каким организаторским талантом должен обладать человек, чтобы перед ним трепетали могущественные вожди индейских племен?!» – подумал Воронцов и преисполнился чувством глубокого уважения к Баранову, олицетворявшему собой здесь, на американском континенте, могущество Российско-американской компании и всей Российской империи.

* * *

Они беседовали в уже знакомом графу кабинете.

– Наслышан, наслышан, Алексей Михайлович, о ваших успехах в освоении языка индейцев, – удовлетворенно изрек Баранов.

– Я, честно говоря, и сам не ожидал подобных результатов.

– Стало быть, Павел Кузьмич не зря облегчает ваш кошелек? – с улыбкой осведомился главный правитель.

– Нет, ну с вами просто невозможно разговаривать, Александр Андреевич! – рассмеялся Воронцов. – Все переводите на деньги!

– На том и стою, уважаемый Алексей Михайлович, – назидательно заметил Баранов. А потом, вздохнув, сообщил: – Между прочим, все деньги, которые вы платите Павлу Кузьмичу за обучение, а также большую часть своего жалованья он отправляет родителям. Дело в том, что у него мать серьезно больна, и вдобавок две сестрицы на выданье…

– Так я могу удвоить ему плату за обучение! – с готовностью откликнулся граф. – Причем без малейшего для себя ущерба!

Баранов пристально посмотрел на него и строго произнес:

– Даже не вздумайте, если не хотите испортить с Павлом Кузьмичом отношения. Он человек чрезвычайно честный, порядочный и принципиальный. Одним словом, человек чести. Как и положено дворянину. Пусть даже и не потомственному, а всего лишь получившему дворянский титул согласно чину.

Устыдившись своего скоропалительного восклицания и проникшись к главному правителю Русской Америки еще большим уважением, Воронцов отвел глаза и уставился на кружившиеся за окном снежинки.