Онлайн книга «Повелитель мух. Бог-скорпион»
|
Высокий Дом покончил с уткой и протянул косточку назад, где ее приняли смуглые руки. Другие руки протянули чашу с водой, в которой он ополоснул три пальца. Этот его жест словно бы послужил сигналом, и три музыканта, сидевшие на корточках у стены в другом конце зала, заиграли громче. Все трое были слепы. Один из них запел гнусавым голосом старую-престарую песню: Как сладки твои объятия, Сладки, как мед, и, как летняя ночь, горячи, О моя любовь, моя сестра! Бог мрачно разглядывал певца. Потом согнул мизинец, и из воздуха соткалась очередная чаша пива. Верховный, продолжая улыбаться, поднял брови. – Ты считаешь это разумным, Высокий Дом? – Я хочу пить. За всеми столами наполнились чаши. Все почувствовали жажду. Верховный покачал головой: – Знаешь, Высокий Дом, это очень старая отговорка. Бог рыгнул. Потом еще и еще. Дама слева, в углу, проявив замечательную находчивость, громко изобразила тошноту, чем вызвала всеобщий смех. Бог хлопнул Болтуна по плечу: – Позабавь-ка меня своими баснями. – Я уже все рассказал, что знал, Высокий Дом. – То есть все, что мог придумать, – поправил его Верховный. – Будь это правдой, тебя бы не звали Болтуном. Болтун взглянул на него, открыл рот, словно собираясь возразить, затем понуро опустил голову. – Тебе лучше знать. – Еще басен, – не отставал Высокий Дом. – Еще, еще! – Я не мастер рассказывать, Высокий Дом. – Расскажи о белых людях. – Ты уже слышал о них. – Давай. – Бог шутливо дернул Болтуна за ухо. – Расскажи, на что похожа их кожа. – Она выглядит как очищенная луковица, – покорно начал Болтун. – Только не блестит. Все их тело такого цвета… – … сплошь… – Они не моются… – Потому что тогда с них сойдет краска! – Высокий Дом захохотал во все горло, и все вокруг тоже засмеялись. Дама, которую стошнило, свалилась на пол, истерически взвизгивая. – И они смердят, – добавил Болтун, – а как, это я уже рассказывал. Река, омывающая их землю, вздымается огромными волнами, и еще она так солона, что, если выпить воды из той реки, потеряешь разум и станешь кататься по земле. Высокий Дом снова захохотал, потом внезапно замолчал. – Интересно, отчего я упал? – проговорил он. – Это очень странно. Вроде бы только что бежал – и вот уже лежу. Болтун вскинул голову: – Тебе дали подножку, Высокий Дом, я видел. И к тому же ты выпил столько пива перед бегом. В другой раз… – Ты не был пьян, Высокий Дом, – вмешался Верховный, не переставая улыбаться. – Ты выбился из сил. Бог снова дернул Болтуна за ухо. – Расскажи-ка о том, – неожиданно расхохотался он, – как вода становится твердой. – Ты уже слышал об этом. Высокий Дом стукнул кулаком по ложу. – Ну и что, буду слушать сколько хочу, – завопил он. – Сколько хочу, сколько хочу! Вопль замер под высокими сводами. Занавес в дальнем конце зала раздвинулся, и показалось нечто похожее на белый льняной кокон, внизу которого виднелись крошечные ступни. Кокон просеменил в центр зала и остановился между столами. – … твердая как камень, правда, – рассказывал Болтун. – Зимой скалы у водопада обрастают бородой, как речные камни – водорослями. Только эта борода состоит из воды. – Продолжай, – горячо сказал Высокий Дом. – Расскажи, какая она белая, и чистая, и холодная, какая она спокойная, – это очень важно, что она спокойная и неподвижная! Откуда-то незаметно появилась темнокожая девушка. Она потянула за конец белого покрывала, и фигура стала поворачиваться, переступая маленькими ножками. Болтун продолжал рассказывать, а глазами косил в сторону кокона. – Болота там черно-белые, и поверхность их тверда. Тростник будто костяной. И холодно… – Ах! Продолжай… – Это не просто прохлада, которую приносит вечер или ветерок с реки. Не прохладный бок пористого необожженного кувшина с водой; это холод, который набрасывается на человека, заставляет его приплясывать, потом сковывает его движения и, наконец, вообще не дает пошевелиться. – Ты слышал, Верховный? – Если человек ложится на белый песок, который тоже – твердая вода, то так и остается там лежать. Очень скоро он превращается в камень, в свою собственную статую… Высокий Дом воскликнул: – Он остается в Настоящем! Для него оно не движется! Он обнял Болтуна за плечи: – Ах, дорогой мой Болтун, я просто не могу обходиться без тебя! У Болтуна вокруг рта легла грязно-белая тень. – О нет, Высокий Дом! Это в тебе говорят доброта и благородство – я человек ничтожный и никому не нужный! В этот момент послышалось покашливание Верховного. Они обернулись к нему, и он показал взглядом, куда следует смотреть. С кокона как раз соскальзывало покрывало. Высвободилась и упала блестящая волна волос. Женщина стояла к ним спиной и раскланивалась во все стороны. Волна мерцала, колыхаясь под мягкий рокот барабана. Маленькие ножки пританцовывали. – Да ведь это, – вскричал Бог, – ведь это Прекрасный Цветок! Верховный кивал и улыбался. – Ваша восхитительная дочь. Высокий Дом поднял руку в приветственном жесте. Улыбаясь через плечо, Прекрасный Цветок изящно повернулась в такт музыке и освободилась от очередного покрывала; переливающаяся волна волос женственно плескалась, касаясь ее колен. Улыбка Бога и его жест словно послужили сигналом залу. Громкий говор за столами стих, кругом засияли восторженные улыбки, отовсюду неслись ласковые возгласы, радостные приветствия. К барабану присоединились тростниковая флейта и арфа. – Знаешь, она уже большая! – воскликнул Высокий Дом. – Ты не поверишь, какая она стала большая! Болтун с трудом оторвал взгляд от Прекрасного Цветка, облизнул губы, наклонился к Высокому Дому и подтолкнул его локтем: – Это получше твердой воды, а, Высокий Дом? Но устремленные вдаль глаза Бога не видели дочери. – Расскажи мне еще о чем-нибудь. Болтун задумчиво наморщил лоб. Потом, решив что-то, изобразил на худом лице скабрезную ухмылку. – Про обычаи? – Обычаи? Какие обычаи? Болтун шепнул: – О женщинах. Он принялся нашептывать Высокому Дому, прикрыв рот ладонью. Глаза у Бога загорелись. Он заулыбался. Две головы сблизились еще больше. Бог протянул руку назад, не глядя поднес ко рту уже с чашей пива. Выцедил. Болтун долго хихикал, сотрясаясь всем телом и продолжая говорить из-под ладони. |