Онлайн книга «Восточная миссия»
|
В июне 1916 года в результате соглашения, достигнутого между турецким и австрийским генеральными штабами, в Галицию прибыл 15-й корпус турецкой армии, хорошо зарекомендовавший себя в боях на Галлиполийском полуострове. Он состоял из двух дивизий (19-й и 20-й), шести пехотных и двух артиллерийских полков, двух эскадронов кавалерии, двух пулеметных, саперных и связных рот и насчитывал в своих рядах около 40 000 человек. Командование корпусом доверили популярному в армии генералу Севату Чобанли. Экспедиционный корпус подчинили штабу Южной австро-венгерской армии и отвели для него участок фронта вдоль речки Золотая Липа. Установив из показаний пленного, что им противостоят подданные Османской империи, россияне перебросили под Бережаны подразделения укомплектованной мусульманами 3-й Туркестанской дивизии. По мнению царских стратегов, те, морально воздействуя на единоверцев, будут способствовать дезертирству. Однако получилось наоборот: зачастую именно противнику удавалось переманить на свою сторону правоверных! После временного затишья в начале осени 1916-го русские возобновили наступление на позиции Южной армии. В период со 2 по 6 сентября турки ежедневно отбивали по несколько атак противника. Но в итоге не устояли. 16-го у них неожиданно… закончились патроны. А поскольку корпус был вооружен трофейными винтовками Мосина, захваченными союзниками еще в Перемышле, то австрийские боеприпасы к ним просто не подходили! 17 сентября, желая реабилитироваться за вчерашнее поражение, турки бросили в бой все свои подразделения, включая тыловые службы и резерв. В наступлении приняли участие даже старшие штабные офицеры и командиры полков. На многих участках фронта дело доходило до жестоких рукопашных боев… В итоге, менее чем за месяц, корпус потерял 95 офицеров и почти 7000 солдат. Отдельные полки вынужденно пополняли немцами и австрийцами. И все равно в октябре 1916 года 20-ю дивизию пришлось отвести в тыл. 85 На противоположном берегу Стохода высился холм, над которым развевался австрийский флаг. То место крестьяне почему-то называли замком, однако никаких следов средневекового сооружения русские наблюдатели обнаружить не смогли, как ни старались. – Огонь! – скомандовал командир батареи. Чухломин глянул в стереотрубу. Знамени на месте уже не было. Зато из траншеи высунулся какой-то отчаянный австриец и показал кулак. – Огонь! Смельчака засыпало землей; он мгновенно юркнул назад за бруствер. – Ну, как достать их, ваше благородие? – спросил Иван. – Да я и сам не знаю…. Если уж казаки и гусары ничего поделать не могут, то мы тем более… – А может, газовыми снарядами, а? – Слишком мало расстояние. Да и ветер в нашу сторону. Тут, братец, без штурма не обойтись. А это уже компетенция не артиллеристов… Вот к тебе вчерась казачок приходил… – Гриня? – Может, и Гриня, я откуда знаю? – Старший урядник Федулов. Из Первого Оренбургского… – Оно и видно. По форме… Вы давно знакомы? – Еще с осады Перемышля, ваше благородие. – Ты, Вань, с ним, того, будь осторожнее… – С чего бы это? – Ну-ка, наклони ухо… Только он ушел, ко мне в штабную землянку один хлыст наведался. Из контр разведки. – И что? – Просил присматривать за тобою… – Да что вы говорите! – Только не для меня это занятие – следить за своими же солдатами. Я офицер, фронтовик, а не жандармская крыса… – Так точно, ваше благородие! – Зови меня Фомой Игнатьевичем… – Слушаюсь! – А с Григорием лучше не встречайся. Пока. 86 Николай Дутов собрал свою сотню на совещание. – Как вы, должно быть знаете, братцы, вопрос стоит ребром… Или – или… К концу лета мы обязаны взять Ковель. И первый рубеж на пути достижения нашей цели – Стоход. Какие будут предложения? Хорунжий Антонов… – Ломиться в лобовую – бессмысленно. Здешняя река слишком коварна. Тут отмель, а тут – обрыв. На 3–4, а то 6 метров… Лошади идут ко дну, не то что люди… – Федулов! – Я. – Что ты скажешь? – А что тут говорить? И так половину наших за месяц положили… С этой стороны – сплошная равнина, а на той – господствующие высоты. Вот и вся арихметика… Стоит подняться в атаку, и нас постреляют, словно куропаток. – А ведь точно – мы все у них на мушке. Значит, без военной хитрости здесь не обойтись, – подытожил сотник. – Может, ночью? – предложил кто-то из молодых казаков. – Доползти до реки, перейти ее по дну… – Дыша жабрами, – закончил мысль Антонов. Все рассмеялись. – Ну почему же? – не сдавался автор идеи. – Старым казацким способом. С длинными камышинками во рту. Они пустые в середине – дыши, сколько хочешь, как через трубочку… – Ты плавать хоть умеешь?! Нет! А других учишь… Да здесь яма – на яме. Чуть оступишься – и что? Лошадьми тебя вытягивать под пулеметным огнем?! – поучительно изрек Федулов. – А ну тихо, братцы… – Что такое? – насторожился сотник. – Говор какой-то слышу, Николай Петрович. Как только с юга ветерок дунет… – Да это солдаты в окопах переговариваются… – Не похоже, Николай Петрович. Голоса больно детские. Федулов выбрался из укрытия и пополз в сторону видневшегося на горизонте села Духче [77] . С каждой минутой голоса, напоминающие плач, слышались все более отчетливо. Вскоре прямо на его пути попалась глубокая воронка. На ее дне сидели двое подростков. – Эй, вы как сюда забрались? – Та ось… Иванко пидвернув ногу, – пояснил старший из мальчишек – русоволосый, голубоглазый паренек лет 12–13. – А что вы здесь делали? – Шукалы льотки, панночку охвицэрэ. – Какой я тебе офицер? Зови меня просто дядей Гришей. – Добрэ, дядько Грыцько… – А тебя как звать? – Васыль… – Льотки… Льотки… Что это такое? – Ось, дывиться, – он разжал ладонь, на которой лежали несколько шариков шрапнели. – Зачем она вам? – улыбнулся Федулов. |