Онлайн книга «Восточная миссия»
|
– А… – Говорят, все доты соединены друг с другом. – Ну, все – не все, а из нашего можно попасть в соседний. – Ты сгоняй туда-обратно, хорошо? – Зачем? – Проверь, как там с провиантом и боеприпасами. Посмотри, может, кто живой остался и теперь не знает, что делать дальше. Понял? – Так точно! – Тогда выполняй! – Есть, товарищ лейтенант! 20 Сержант Перов открыл бронированную заслонку и ахнул. Увиденная через амбразуру картина поразила его до глубины души: в ста метрах справа двое воинов родной Красной армии с поднятыми руками покинули крайнюю траншею оборонительного пояса и направились прямиком к немецкой бронемашине. Следом за ними появился рядовой Баранбаев, у которого были связаны за спиной руки, и еще трое бойцов, толкавших Толгата в спину. – Командир, иди быстрей сюда. – Ну… – Взгляни на эту стыдобу. Такого ты еще не видел! – Соблюдайте субординацию, товарищ сержант, и впредь обращайтесь ко мне только на «вы». – Есть! Клименко прильнул к перископу и выругался: – Все, братцы… Теперь нас выкурят как пчел из улья. Старшина Семенов! – Я! – бодро рявкнул немолодой воин. – Как у нас с харчами? – Полный ажур! – Значит, с голоду не сдохнем? – Никак нет, товарищ лейтенант. – Скоро здесь будут немцы. Так что покидаем укрытие – и в леса! Карта у кого-то есть? – Так точно! – подтвердил Перов. – Только зачем она нам? Где находится восток, я вам и без карты покажу! – Не умничайте, сержант. – Есть не умничать, командир! 21 В семье Павелко, да и на всей Волыни, как, впрочем, и в соседней Галиции, весть о провозглашении независимости восприняли с восторгом. Как только националистические агитаторы сообщили об этом по радио, люди вышли на улицы и устроили массовые гулянья. Однако эйфория быстро прошла. Ибо немцы и не думали отдавать власть! Более того, они, как и большевики, не допускали малейшего свободомыслия. И вводить новый экономический порядок, о котором вовсю трубили шакалы Геббельса, не торопились! Оккупанты не только не дали крестьянам обещанной земли, но и не стали рушить ненавистные колхозы: когда имущество в общественной собственности, его легче реквизировать! Андрей, ухмыляясь, со стороны наблюдал за тем, как его ровесник – уроженец соседнего хутора – чуть ли не двухметровый парубок с желто-блакитной повязкой на рукаве длинного черного пиджака явно с чужого плеча, забравшись на деревянную лестницу, неуклюже пытался сорвать вывеску «Школа», чтобы прибить вместо нее новую – «Комендатура». Другой служака снизу по команде подавал товарищу то инструмент, то гвозди. Увлекшись, Клименко не заметил, как к нему подкрался дядя Коля, и вздрогнул, когда тот положил руку на плечо. – Ну, чем занят, сынок? (Иначе племянника Павелко никогда не называл, тем самым одновременно отдавая должное Андрею, искренне полюбившему новых родителей, и подчеркивая его равноправное положение в семье.) – Да вот. Наблюдаю за становлением новой власти. Немчуки смылись, а холуи остались! – Ничего. С ними мы сами управимся! В это время к доблестным служителям только что созданной украинской народной милиции, в задачу которых поначалу входило лишь выполнение функций участковых, подошел дородный круглолицый дядька лет пятидесяти. До войны он жил в районном центре и почти не появлялся на «малой родине», поэтому ни имени, ни фамилии его Клименко не знал, в отличие от своего дяди, проведшего с незнакомцем все детство. – Староста! – уважительно подчеркнул Павелко. – Доброго дня, Грыцько Иванович, – в один голос протянули доблестные служители нового правопорядка. – Доброго… Доброго… – Списки принесли? – Так точно! – Давай сюды! – Тот, который наконец-то прибил вывеску, спустился на землю и начал читать по слогам: – О, дывиться, кумэ… Он и мою семью не забыл… Ваврищук Мария Васильевна, двадцать шестого года рождения, Иосиф Васильевич – двадцать четвертого… Скажи, Иуда, для чего это делается? – Моя задача только составить списки! – огрызнулся представитель местного самоуправления. – А ну, кумэ, дайте мне эту бумаженцию! – приказным тоном распорядился второй «милиционер», видимо, старший в этом дуэте. – Ты ба! Тут даже я есть! Брюховец Юхим Кириллович. – Он достал карандаш и на всякий случай вычеркнул свою фамилию. – Вот теперь порядок! 22 Подчиненные лейтенанта Клименко организованно покинули бункер и рванули лесами на восток, обходя стороной все отмеченные на карте населенные пункты. Фашисты долго преследовали пограничников, но, раз-другой задержавшись у очередного непроходимого болота, каких на пути их следования оказалось многочисленное количество, вскоре решили отказаться от бесперспективной затеи. Порой где-то совсем рядом раздавались чьи-то голоса, однако вступать в контакт с какими бы то ни было людьми пограничники долго не решались – благо продовольствия у них оставалось достаточно, и острой необходимости в срочном налаживании отношений с местным населением пока не возникало. Приближаясь к очередному хутору, Алексей снова и снова припадал к биноклю, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки присутствия своих или чужих войск, и каждый раз напрасно! Казалось, что жители Полесья вообще ничего не знают о начавшейся войне; они, как и прежде, пасли скот, косили траву, собирали грибы и ягоды. Однако в то, что враг повержен и бои ведутся на территории противника, Клименко уже не верил – слишком часто в небе появлялись гитлеровские самолеты, идущие в одном направлении с его отрядом. А раз так – выйти к своим будет непросто. Следовательно, лучше остаться в тылу, искать дядю, Андрея, чтобы не положить весь личный состав при переходе линии фронта! 23 В середине июля в село вернулась семья Березиных. Длинную колонну уходящих в глубь советской страны граждан фашисты остановили под Острогом [86] . Просто вышли наперерез беженцам из леса и скомандовали: «Век!» [87] О том, что Наталья – дочь, а ее больная мама, соответственно, – жена красного командира, никто в обозе не ведал. Зато в деревне все знали, кто они на самом деле! Сочувствующие новой власти сельчане сразу же просигнализировали куда следует. |